Услышав это замечание, Ханна тихо ахнула. Догадывались ли сами эти джентльмены, насколько они правы? В глубине души художника скрывалась некая тайна. Быть может, благодаря этой тайне он и стал великим, но берег он её ревностно, словно клад. Вскоре зал наполнился гулом разговоров. Ханна взглянула на художника. Тот стоял у портрета, окружённый гостями. Женщины особенно стремились оказаться поближе к нему. Ханну вдруг необъяснимо потянуло в его сторону. Она двинулась через зал с подносом.
— Он говорит, что никогда не принимает заказов на приёмах и балах, — прошептала одна девушка.
— Насколько я знаю, он уже обеспечен заказами на два года вперёд, — добавил джентльмен. Беседуя, они не сводили глаз с картины. Все взгляды, кроме двух, были прикованы к портрету. Ханна повернула голову и увидела, что Лайла пристально смотрит прямо на неё. От рассеянного взора не осталось и следа: пара сине-зелёных камней сверкала нескрываемой ненавистью.
В это мгновение Ханна почувствовала, как что-то скользнуло ей под юбку.
— А-а-ай! — Поднос рухнул на пол. Через зал метнулась белая молния.
— Кошка! — крикнул кто-то.
Ханна онемела от ужаса. Её непременно уволят. Она опустилась на колени и стала собирать канапе. Слёзы ручьями текли у неё по щекам. Мистер Марстон очутился рядом с ней.
— Не волнуйтесь, дитя моё, вы не виноваты, — ласково сказал он, но дрожащие руки выдавали его волнение. — Понятия не имею, как эта кошка сюда попала. — Дворецкий выпрямился, и над Ханной склонился кто-то другой.
— Пора, Ханна, дорогая моя. Пора. Ты готова! Твой час почти пришёл! — прошептали ей на ухо. Ханна посмотрела в зелёные глаза художника. В них она увидела миры, о которых только догадывалась, но где никогда не была. Иные миры и смутную тень сожаления о потерянной безграничной свободе.
— Готова? — шепнула она.
— Да, ты готова.
— Но… но тогда мне придётся оставить вас, — с отчаянием промолвила Ханна.
— Забудь обо мне.
— Но ведь вы мой…
Но художник уже отошёл. Его слова эхом отдавались в душе Ханны. Она сжала в руке свой мешочек. «Готова? Пришёл мой час?»
Через несколько минут Ханна очутилась на табуретке в кухне, сама не помня, как добралась туда.
— У тебя кровь идёт! — воскликнула Сюзи.
«Кровь? Да что мне капелька крови?» — отрешённо подумала Ханна.
— Я убью эту поганую кошку! — прошипела миссис Блетчли. — А ты посиди пока тут, на кухне, милочка моя. Там и без тебя справятся. Сюзи, принеси йод. А я пойду сделаю мыльную воду.
Ханна спустила окровавленный чулок. Вдоль икры тянулась длинная царапина.
— Миссис Блетчли, ничего страшного. Смотрите, кровь уже не идет.
— Ну и что, что не идёт. Зараза-то всё равно попасть может. Сиди, не ходи никуда. Я тебе чаю налью.
Вошёл мистер Марстон.
— Всё в порядке, Ханна? Мистер и миссис Хоули в ужасе! Такой стыд!
«В ужасе?» — повторила про себя Ханна и выжидательно посмотрела на дворецкого. Как это произойдёт? Он пригласит её в свой кабинет в Глэдроке и тихо сообщит, что её увольняют? Даст неделю на сборы и заплатит доллар? Или прямо при всех велит ей покинуть дом?
— Простите, мистер Марстон, я очень виновата. Я не заметила Яшму.
— Не говорите ерунды, девочка моя. Вы ни в чём не виноваты. Им стыдно за кошку.
— А что Лайла? Как раз ей бы постыдиться, — вставила миссис Блетчли.
— Лайла в самом деле сказала, что ей очень стыдно, и передала свои извинения, — сообщил мистер Марстон.
— Ну, другое дело. — Миссис Блетчли удивлённо приподняла брови.
— Во всяком случае, кошку заперли в спальне Лайлы. Она даже не возражала. В этом отношении она, пожалуй, действительно изменилась к лучшему. Лайла покорно отнесла кошку наверх.
«Покорно, как же!» — подумала Ханна. Она сомневалась в искренности Лайлы и не верила разговорам о том, как она «изменилась к лучшему». Это была лишь игра, лишь трюк, чтобы отвлечь внимание от первой атаки. Лайла твёрдо вознамерилась её уничтожить: в этом Ханна была уверена. «Что ж, если она хочет воевать, будет ей война!» — решила девочка. Только другим об этом знать вовсе не обязательно. Она притворится такой же «покорной», как её противница.
— Я просто не хочу поднимать шум из-за пустяков, — кротко сказала Ханна. — Правда, не беспокойтесь за меня, пожалуйста. Я переодену чулок и снова пойду помогать, если позволите. Не надо зря беспокоиться.
Мистер Марстон тепло ей улыбнулся.