Ханойская башня
ХАНОЙСКАЯ БАШНЯ
Соединение швейной машинки и зонтика на хирургическом столе - это известный, и ставший уже классическим пример феномена, открытого сюрреалистами: соединение двух внешне чуждых элементов на плоскости, чуждой обоим, является одним из сильнейших средств, чтобы высечь искру поэзии.
Макс Эрнст
«Король умер! Да здравствует король!» - эта новость моментально облетела страну, повергнув население в шок. Что, в принципе, никого и не удивляло, ведь в здешних краях ещё с незапамятных времён никогда не существовало монархии.
Впрочем, как минимум, один гражданин в этот день не поддавался всеобщему настроению: как обычно, в это время Вальдемар спешил к ужину, и последние новости мало его интересовали. Тревогу вызывало в нём другое: он опаздывал, по меньшей мере, минут на десять. А родители бывали очень недовольны, когда Вальдемар приходил домой в позднее время. Впрочем, они в принципе были недовольны тем, что к ним домой приходил какой-то Вальдемар.
Перейдя мощённую чёрным камнем дорогу, он поднялся по ступеням и нажал на дверной звонок. Спустя непродолжительное время из-за двери послышались шаги. На пороге, в домашнем халате рабочей расцветки со служебным номером, показался кондуктор, пригласивший пройти внутрь и занять свободное место в пассажирском кресле возле камина. Поблагодарив его, Вальдемар передал служащему перчатки, трость и цилиндр, на дне которого находился проездной билет номер «1ХV34II».
Затворив дверь, кондуктор взглянул напоследок в глазок и позвонил в дверь со своей стороны. Здание троллейбуса неторопливо совершало поворот на 180`, перемещаясь с площади Дали на проспект Магритта. Ненадолго притормозив, оно пропустило проезжавшую мимо просторную улицу с красными кирпичными домами, из выхлопных труб которых поднимался голодный обволакивающий дым. В дымчато-влажном небе над засыпающим городом пролетала разноцветная стая бумажных голубей.
Проводив их взглядом, Вальдемар вздохнул: своему сегодняшнему опозданию он был обязан солнечным часам, которые забыл перевести вчера.
Порой, глядя на небо, Вальдемар боялся, что в один прекрасный день он может оступиться и упасть вверх, в эту бескрайнюю звёздную бездну, не успев ухватиться за какой-нибудь пролетающий мимо него балкон, громоотвод или, на худой конец, хотя бы флюгер. Для этого требуется самое малое - стоит лишь отпустить ногами землю. Наверное.
Взяв оставленную кем-то свежую вчерашнюю газету, мужчина решил скоротать время за разгадыванием очередного кроссворда: в конце концов, теперь оставалось только ждать...
Тем не менее, сущая безделица увлекла его внимание безраздельно: отгадав очередное слово по диагонали, Вальдемар вдруг вспомнил, что пропустил ужин, пока здание совершало уже не первый круг. Раздражённо разорвав и скомкав бумагу, он мстительно метнул её в пасть ненасытному пламени и, тотчас вскочив с места, принялся описывать по комнате круги, время от времени набирая обороты. В результате всех этих угрюмых, но бодрых хождений, следы от его обуви остались на стенах и потолке, к вящему недовольству кондуктора. Но торопиться было уже некуда, поэтому Вальдемар достал газету из пламени, потушил, раскомкал, склеил и положил на прежнее место.
Впрочем, во всём этом имелась и положительная сторона: во всяком случае, теперь-то он точно уже никуда не опаздывал. Перестав следить, Вальдемар собрал свои вещи и, тепло попрощавшись со служащим, вышел на проспект Магритта, посредине которого, неподалёку от ведущей в космос лестницы, возвышался величественный Памятник Человеку. Не то чтобы какому-то конкретному человеку, а так, памятник человеку вообще. Без какой-либо таблички, подписи или официального названия. Но зато поистине циклопических размеров.
На фоне Памятника Человеку располагались уже и другие фигуры, в разы уступавшие ему в своих габаритах, но не всегда - в популярности. В частности, одна из наиболее известных городских достопримечательностей: Памятник Голубю, нагадить на который хотя бы раз считал своим долгом практически каждый уважающий себя засранец.
Достав из внутреннего кармана фрака свою лакированную вишнёвую трубку с янтарным мундштуком, а из внешнего кармана брюк - чужой кисет с табаком, Вальдемар принялся хлопать по себе в поисках огнива, но, тотчас же вспомнив, что он никогда в жизни не курил, хлопнул себя по лбу (за которым огниво не наблюдалось также), убирая всё это по своим и чужим местам. А, впрочем, возможно, это была даже и не трубка.
С тоской он взглянул на небо. Спустя мгновение - откуда-то с земли, со стороны видневшегося за городским пейзажем леса, туда запрыгнула яркая звезда. Согласно поверью, нужно было вспомнить какую-нибудь уже случившуюся неудачу, и тогда она обязательно уйдёт - но только в том случае, если об этом кому-нибудь рассказать.