На мгновение Сирин забыла о том, что решила презирать все русское, — вид этой чужой, но возвышенной красоты поразил ее. Москва была невероятно огромна, и все же ее окружала защитная стена с бесчисленными караульными башнями. Сирин не в силах была поверить, что люди в состоянии захватить этот город. Они продолжили путь, и дорога привела их к воротам, которые охраняла добрая дюжина солдат. Когда к ним подъехал Тарлов, солдаты отдали честь, а затем с изумлением уставились на заложников, особенно их внимание привлек роскошно одетый татарин — за долгий путь пленники поизносились, и на их фоне мальчишка выделялся еще сильнее.
Седобородый унтер-офицер приветствовал Сергея и усмехнулся:
— Кого это вы нам привезли, батюшка? Неужто сам сибирский хан со своей свитой?
Сирин в который уже раз изумилась странным приветствиям, принятым у русских.
Караульный был старше Тарлова почти вдвое, однако называл его «батюшка». Так же нелепо было слышать это от Вани, а в устах Юрия Гавриловича подобное обращение звучало на редкость подобострастно.
— Это все сыновья ханов и эмиров, выданные в качестве заложников, мне приказано доставить их к царю, — не без гордости ответил Тарлов.
Караульный озадаченно почесал в затылке:
— Царя вам в Москве не найти. Его уже несколько месяцев здесь не видать, а где он сейчас — Бог знает. Может быть, в Смоленске, пытается сдержать шведов, может быть, в Санкт-Петербурге или еще где.
Сергей склонился с седла к караульному, глядя тому прямо в глаза:
— Как обстоят дела со шведами? Они уже направляются сюда?
— Говорят, они группируются в Польше, чтобы двинуться на Москву. Но когда они начнут наступать, никто не знает. Это вам надо спросить кого-нибудь чином повыше. — Во взгляде унтер-офицера было сожаление. Он приказал пропустить отряд Сергея в город.
Сергей отдал приказ следовать за ним и въехал в Москву с высоко поднятой головой. Сирин терять было больше нечего, и она первой последовала за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам. Вблизи роскошный облик города сильно потускнел. Как и в Карасуке, и в других городах, которые они проезжали, дома здесь были деревянные, далеко не каждый выглядел новым и ухоженным, иные и вовсе наполовину сгнили. Узкие улочки, извивавшиеся между домами, были вымощены деревянными брусками, на которых растекались вонючие липкие лужи и валялись отбросы, пахло здесь еще гаже, чем в маленьких городах, — видимо, ветер и вода были не в силах победить городские нечистоты. Вонь била в нос, и когда она становилась особенно невыносимой, Сирин приходилось задерживать дыхание.
Дуновение свежего ветра стало ощущаться только тогда, когда они выехали на широкую площадь перед Кремлем, запах развеялся, дышать стало легче. Эта часть Москвы была построена на холме и возвышалась над густо застроенным улочками, а золотой блеск куполов придавал ей сказочную роскошь. Высокая каменная стена наполовину скрывала роскошные здания, а ворота были хорошо укреплены. Здесь караул несли солдаты в несвежих, потертых мундирах — особенно это бросалось в глаза в сравнении с унтер-офицерами на заставе.
Начальник караула резко окликнул отряд, приказав всем остановиться. Вместо того чтобы отдать честь, он потребовал от Тарлова письменный приказ и пропуск.
— Мы им не понравились, — прошептал, наклонившись к Сирин, испуганный Остап.
Ваня услышал это, и лицо его недовольно скривилось:
— Это гвардейцы Преображенского полка, сынок. Черт знает что они тут делают. Я-то думал, полк давно стоит у западных границ, чтобы задать перцу шведам.
Из того, что Сирин удалось подслушать по пути, она знала, что Преображенские гвардейцы — это личная охрана царя. И снова русские обычаи показались ей непонятными. Люди, которые охраняли ее отца, не отходили от хана ни на шаг, здесь же стояли те, кто должен был хранить жизнь русского царя. Не похоже было, чтобы они были заняты важным делом, а их господин в это время находился неизвестно где. Наверное, надо привыкать к тому, что все русские безумны, сказала себе Сирин. Отсутствие царя позволяло надеяться, что ее жизнь продлится еще немного. Однако возрастала и угроза быть разоблаченной. Надо было использовать отпущенное ей время, чтобы раздобыть оружие, иначе ей никогда не исполнить того, что она сама себе назначила.
Сирин укоряла себя, что своим поведением подала Тарлову повод к недоверию. Наверное, надо было быть приветливее к нему и смеяться вместе с остальными над его шутками, из которых Сирин, по чести сказать, не понимала и десятой доли.