— Понял, повелитель.
— Поскольку один человек может ошибиться, я назначаю к тебе судей-помощников Казанчия и Сабанчия, и от вашего суда я буду ждать единогласного решения. Слышишь? Единогласного. Если кто-то из вас троих будет не согласен с решением, я его не признаю законным.
— Я понял, высокий брат мой.
Кавгадый, узнав о назначении судей, бросился к Юрию Даниловичу.
— Хан назначил суд над Михаилом. Нам очень важно засудить его, иначе нам самим не поздоровится.
— Что ж твой Сарык, разиня, прохлопал его в дороге?
— Он ждал его по-над Волгой, а Михаил ехал Доном.
— Может, попробовать его здесь убить?
— Что ты, что ты, Юрий. Подозрение сразу на нас падёт. Узбек и так уж сердится на меня за то, что я говорил, что Михаил никогда не приедет. А он явился.
— А судьи-то кто?
— Главный судья, Чолхан, — сродник Узбека, спесив очень. А два других, Казанчий и Сабачий, мои хорошие знакомые. С этими я договорюсь. Эти будут на нашей стороне. А Чолхану надо хороший подарок послать. У тебя есть что?
— Найдётся.
— Вот и поклонись подарком. Хорошо бы лис связку послать. Он лис любит. Но главное, нам надо налегать на смерть твоей жены, отравил её Михаил, и всё. Для Чолхана это обвинение очень важно, она ему сродной сестрой доводилась. Ты — муж Колчаки, ты особенно на это налегай, что-де погубил он твою семью, разбил твоё счастье. Скажи, что она уже беременна была.
— Но она не была беременна.
— Кто сейчас проверит? Говори, была, что погубил Михаил твоего наследника. Этого, мол, я никогда не прощу.
Суд начался в отдельной кибитке, у входа в которую были разложены два костра. Меж ними предстояло пройти не только судьям, но и свидетелям и подсудимому. Огонь должен был очистить входящих от дурных мыслей и намерений.
Вокруг кибитки стояли оружные воины, дабы никто и ничто не могло помешать справедливому суду.
Судьи уселись на кошме у дальней стенки кибитки. Слева сели Юрий и Кавгадый, направо, лицом к ним, был посажен подсудимый князь Михаил.
— Князь Михаил, — начал медленно и важно Чолхан, — на тебя пожаловался твой младший брат Юрий, что ты без всякой причины ходил на него ратью, захватил в плен его жену — нашу сестру Кончаку и отравил её. Что ты скажешь в своё оправдание?
— То, что Юрий первый пошёл на меня ратью, и не один, а поднял против меня Новгород. Я вынужден был напасть на него. Он, убегая, бросил и брата своего младшего, и жену. Княгиня Агафья содержалась у меня в чести, в отдельной хоромине, кормилась с моего стола. И никто её не травил, она умерла своей смертью.
— Чолхан, позволь мне спросить подсудимого, — сказал Кавгадый, поднимая руку.
— Спрашивай, — разрешил Чолхан.
— Князь Михаил, а почему ты не отдал мне княгиню, когда я просил её у тебя?
— Я хотел отдать её мужу, князю Юрию.
— А может, ты уже задумал тогда отравить её?
— Повторяю, у меня этого и в мыслях не было.
— Кто может проникнуть в мысли человека, — вздохнул Кавгадый. — Но княгиня Агафья была отравлена. Перед смертью её сильно рвало едва ли не с кровью.
— Я не видел, она умерла без меня.
— А я знаю. Нам рассказывал князь Борис, вернувшийся из полона. И потом, ты не отдал тело княгини её мужу. Почему?
— Он и не просил, и не присылал за ней.
— Чолхан, спроси об этом самого князя Юрия, — посоветовал Кавгадый.
Чолхан посмотрел на Юрия, словно раздумывая, и наконец выдавил:
— Ну?
— Я посылал за телом княгини людей, но Михаил не отдал её, — сказал Юрий, не моргнув глазом.
— Он врёт, — возмутился Михаил. — И тебе не стыдно?
— Князь Михаил, — вмешался Казанчий, — ты наносишь оскорбление свидетелю.
— Но если он врёт...
— Мы должны верить ему. Ведь тело княгини так и не было передано ему.
— Я послал к нему старейшего своего боярина послом с предложением мира, а князь Юрий убил его.
— Я мстил за жену, — быстро нашёлся Юрий.
— Да, это законное право, мстить за своих родных, — поддержал Юрия Чолхан.
Михаил Ярославич видел, что суд явно берёт сторону Юрия, выслушивая внимательно все его обвинения и не давая князю Михаилу до конца оправдаться и в открытую не доверяя его словам. Мало того, и Кавгадый вдруг выдвинул обвинение против великого князя, который перебил у него много татар, а многих пленил.