На стольце сидел задумчивый Андрей Александрович. С двух сторон от него стояли ещё два седалища, видимо только что приставленные; на одном из них, справа от стольца, сидел епископ Симеон, недавно рукоположенный митрополитом Максимом владыкой Владимиру, Суздалю и Нижнему Новгороду.
«Ну, раз здесь епископ, — подумал Михаил, — ничего худого не должно случиться, зря брони надевали».
Седалище слева от стольца было свободно, и Михаил догадался: для посла ордынского предназначено. Князья, входя в горницу, делали неглубокий поклон великому князю и проходили, садились на лавки, где было свободнее. И как-то так случилось, вроде бы и не сговаривались, а расселись примечательно, разделившись обоюдным нелюбием. На лавку о правую руку от стольца сел Фёдор Ростиславич, с ним рядом ростовский князь и угличский. Напротив, слева от стольца, сел князь московский Данила Александрович, имея с двух сторон князя тверского и переяславского.
Наконец великий князь вышел из задумчивости, заговорил:
— Братья, наперво хочу представить вам нового владыку Симеона, недавно рукоположенного митрополитом на владимирский владычный стол.
С этими словами епископ поднялся с седалища.
— Благослови, отец святой, наш съезд, — сказал Андрей.
Симеон поднял свой крест, осенил им собравшихся, пробормотал негромко:
— Возлюбите друг друга, чада мои, простите друг другу вольные-невольные прегрешения, и пусть воссияет над вами слово Божие во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Все дружно закрестились. Перекрестился и Андрей, молвив:
— Спасибо, владыка, за путное слово и благословение.
Не словом, но взглядом выразительным князь Андрей дал понять владыке, что он свободен. Но Симеон молвил, садясь:
— Позволь мне присутствовать, сын мой.
— Пожалуйста, — пожал плечами великий князь, не умея скрыть неудовольствия от этого. Ему явно не хотелось иметь на съезде свидетелем владыку.
— Братья, — привстав, заговорил Андрей. — Великий хан Тохта прислал нам своего посла Александра Неврюя, который бы разобрался в наших делах и передал бы нам слово великого хана, а ему, всемогущему, нашу любовь и приязнь.
— Ишь ты, как взлюбил поганого царя, — пробормотал князь Данила на ухо Михаилу. — С-сука.
— Высокочтимый салтан Неврюй, — повысил голос князь Андрей. — Мы просим почтить нас своим присутствием.
Дверь распахнулась, и на пороге появился знатный татарин в зелёном бешмете, из-под которого виднелась ярко-жёлтая рубаха с перламутровыми пуговицами.
По знаку великого князя все князья встали и поклонились послу, важно прошествовавшему к стольцу и усевшемуся на приготовленное для него седалище с шёлковой подушкой.
— Высокочтимый салтан Неврюй, — повысил голос князь Андрей. — Здесь собрались все... почти все русские князья. Они с нетерпением ждут царского слова из уст твоих.
Неврюй обвёл быстрым взглядом своих щёлок-глаз присутствующих и сказал отрывисто, словно пролаял:
— Великий хан недоволен вами.
И замолчал, словно ожидая чьего-то вопроса. «А когда он был доволен», — подумал князь Данила. Но, видимо, подумал вслух, так как щёлки-глаза оборотились на него, и посол наконец-то начал речь, опять как бы пролаивая каждое слово. Видимо, из-за некрепкого знания языка:
— Потому что вы стали неисправно платить выход. И платите кто как хочет и когда хочет. Если сравнить прошлогодний выход с выходом первого года после числа, то вы дали меньше трети, а хлеба вообще ни одного мешка.
— Но у нас был неурожай, — заметил князь Данила. — Голод.
— Ты бы помолчал, Данила, не перебивал посла, — попытался осадить брата Андрей.
— Нет-нет, — осклаблился Неврюй. — Пусть говорит, пусть говорит. Я должен слушать.
— У нас всё сгорело. Люди целыми деревнями умирали от голоду. Где ж нам было взять хлеб.
— Спрашиваешь, где? А где твой сосед, тверской князь, брал? А?
Михаил Ярославич понял, что надо говорить:
— Я покупал у купцов, вёзших хлеб с Низу, и велел его скармливать голодающим, чтоб не вымерли. Платил втридорога. Если б я этого не сделал, то вся бы Тверь скудельницей была б.
— Но почему ты нисколько не послал в Орду?
— Потому и не послал, что всё до зёрнышка скормил голодающим.
— Но сеял же?
— Сеял. Но кто ж семенное зерно включает в выход, Неврюй? Сам посуди, если я нынче не посею, что я в зиму повезу вам?