Князья съехались на поляне лишь на следующий день к обеду. Не доехав друг до дружки на полет стрелы, спешились и, оставив коней коноводам, стали сходиться пешими. Все, как сговаривались, были безоружными, хотя и в бронях.
— Здорово, брат,— еще подходя, приветствовал Данила Дмитрия.
— Здравствуй, Данька.
С достоинством поклонились друг дружке и остальные. После приветствий и вопросов о здоровье заговорил первым Святослав:
— Дмитрий Александрович, дошел до нас слух, что ты рать сбираешь на нас. Вот и решили мы сесть на коней да попытать поле.
— Ты, князь Святослав, валишь все с больной головы на здоровую. Али не знаешь, что Андрей учинил? Мало татары зла натворили на Руси? А он вдругорядь их звать побежал.
— Оттого и побежал, что ты дружину сбираешь.
— А как мне без нее быть? С кем я должен вот таких гостей, как вы, встречать? С боярами вот этими?
Переговоры шли туго, князья более попрекали друг дружку старыми обидами, что на сердце накопилось. Посадника, вздумавшего вмешаться в прю, Дмитрий осадил сразу:
— А ты молчи, Семен. Ваш Новгород, что порченая девка, вчера меня на стол звал, а ныне под Андрея лег. Дед Ярослав Всеволодович не зря вас в узде железной держал. Вам и отец мой, князь Невский, не в дугу был, хотя вас и от шведов и от немцев заборонил. Чем же Андрей вас ублажил? Молчи. Татарами вас припугнул, славяне и в порты наложили.
— Ну, допустим,— вмешался Святослав,— от татар у нас у всех портки мокрые были, а у тебя, Дмитрий Александрович, так мокрее и вонючее всех. Эвон аж за Варяжское море1 учесал. А мы тут расхлебывали.
— Но не я ж начал-то.
— Сейчас поди узнай, кто начал. Давайте решать сегодняшнее дело: драться или мириться?
— Но вы-то куда склоняетесь?
— Мы с Данилой к миру.
— А новгородцы?
— А куда они денутся?
— Чего теперь молчишь? — взглянул князь Дмитрий на посадника,— Говори.
— Да я что, я бы рад, так вече приговорило на рать-то, не я,— закряхтел Семен Михайлович.
Все понимали, отчего кряхтит посадник. Послан-то воевать, везти Новгороду добычу — коней, пленных, имущество какое-нито. А явится с пустыми руками. Ясно, что не поздоровится ему на вече.
— Что твое вече,— заговорил Святослав,— вон твои славяне с москвичами да переяславцами до полуночи в лесу пировали.
— Как?
— А так. Съели вепря, хлеб переломили и приговорили: пущай, мол, князья дерутся, раз у них кулаки чешутся.
— Это что? Правда? — удивился и Дмитрий Александрович.
— А зачем мне врать? Поспрошай дозорных своих, что у ручья стояли.
— Вот сукины дети!
— А по-моему, так умные дети.
Воротившись в лагерь, княжич все подробно рассказал кормильцу о переговорах.
— Ну и что ж решили? — спросил Александр Маркович.
— Завтра снова встретиться для того же.
— Ну ясно. Помирятся.
— Отчего так думаешь, Александр Маркович?
— Оттого, что встречи продолжить договорились. Кому ж охота меч на своих подымать.
— А зачем сразу-то не согласились?
— Ну как же, Миша? Великому князю гордость свою нелегко согнуть. Подумать, мол, надо.
— Точно,— засмеялся княжич.— Так и сказал князь Дмитрий: подумать надо. А посадник на обратном пути говорил, мол, хитрит Дмитрий, усыпить нас хочет. Поуснем, мол, а он ночью и накинется на лагерь.
И хотя посаднику не очень-то верили, но на всякий случай усилили дозоры во всех полках. Однако ночью и тверской дозор согрешил — сошлись с переяславцами и тоже чего-то там ели и даже пили хмельное. Где раздобыли? Поди узнай.
Однако разошлись после объятий и поцелуев едва ли не братьями.
Еще дважды встречались князья все на той же поляне, обо всем переговорили, решили разъехаться миром. Поцеловали, как водится, крест. Все вместе погоревали, что нет меж ними Андрея Александровича, а то б, мол, и его склонили к миру.
— Эх,— вздохнул князь Данила.— Послать бы ему вслед весточку с птицей: вернись, дурень! А то ведь опять приведет Орду. Эх!
— Да,— вздыхал и Дмитрий,— Орде только свистни.
И уж когда начали расходиться, условившись завтра с утра уводить полки домой, Святослав вдруг остановился на полпути к коням, обернулся, окликнул:
— Дмитрий Александрович!
— Да,— обернулся тот.
— Тебя одного, на одно словцо.— И пошел к нему Святослав, оставив своих спутников в некоем недоумении.
Князь Дмитрий махнул своим боярам: идите, мол, а сам пошел навстречу Святославу. Они сошлись в том же месте, откуда только что расходиться начали.
— Дмитрий Александрович, что я хотел тебе сказать, с глазу на глаз присоветовать.
— Ну что? — прищурился Дмитрий.
— Клин-то клином надо вышибать, князь, забыл нашу поговорку?
— Объясни.
— Все просто. Андрей побежал на тебя хану капать. А ты возьми с княгиней да с детьми едь к Ногаю.
— Самому в петлю?
— В какую петлю? Во-первых, ты с подарками явишься и с повинной головой. А главное, развеешь ту напраслину, что на тебя Андрей там возвел. Ведь он же там дул хану, что ты не весь выход в Орду отдаешь.
Дмитрий Александрович задумался, наморщил лоб, сведя брови.
— Хм. Подумать надо.
— Подумай, князь Дмитрий. Ты ж не глупый человек, должен понимать, что, если один Андрей будет в Орду бегать, нам мира и тишины не ведать. Только Ногай может остановить его.
— Хорошо. Спасибо за совет, Святослав Ярославич. Скажи, ты нарочно окликнул меня, когда мы разошлись?
— Разумеется.
— От кого стерегся?
— От посадника. Ему знать о сем не след, еще предупредит Андрея, а то, чего доброго, перехватит тебя в пути. Новгородцы мастера на это — князьям дорогу загораживать.
— Да уж это я на себе испытал. Если б не Довмонт, они б меня из Копорья не выпустили. Еще раз спасибо, Святослав,— дружески похлопал по плечу тверского князя Дмитрий и попросил: — Оно и Даниле, пожалуй, не стоит о сем сказывать.
— Хорошо, Дмитрий Александрович, и Москва знать не будет.
И князья разошлись
7. ПОТОК11
Возвращение новгородцев было не очень веселое. Чего там, рассчитывали не только поратоборствовать, но, главное, пограбить, ополониться. И вот нате вам. Князья помирились, и славяне, выходит, зазря сапоги топтали, шагая в этакую даль.
Дорогой все валили на посадника — он виноват, скотина, что впустую сходили. Когда ж это было — славян задарма за тридевять земель гонять?
Семен Михайлович и сам понимал, что пошел на поводу у князей, и чувствовал, что в Новгороде пустой поход бедой обернется.
Хотели на обратной дороге Тверское княжество маленько пограбить. Да где там, разве после татар что хорошее останется? Что ни весь, то головешки да трубы печные. Да и за спиной тверской полк домой следует, зачем с союзником-то ссориться. Однако, дойдя до Торжка, встретили купцов нижегородских — пограбили, заоднемя и нескольких немцев потрясли.
Вот и вся пожива. Если на брата по ногате досталось, так и то хорошо. И с таким-то вот «богачеством» в Новгород входить? Стыд головушке. Дома ждут, надеются. А мы вот нате вам: в драных портах явимся, в сапогах дырявых!
Из-за всего этого решили в город родной войти ночью. Все краснеть меньше. Едва ворота Славянские миновали, разбежались как тараканы по своим углам.
Семен Михайлович тихонько поехал через мост на свою Прусскую улицу, что на Софийской стороне. Взлаяли приворотные цепняки, но, узнав голос хозяина, завизжали радостно. Сторож отворил ворота, явил на заспанном лице радость:
— Семен Михайлович! Вот радость-то нам, вот счастье. С победой, поди?
— С победой,— проворчал посадник зло.— Ты вот что, Демка, поутру, как развидняет, беги на вечевую площадь.
— Зачем?
— Слушай, дурак, не перебивая. Отирайся весь день там, ухо востро держи. Ежели сберется вече, слушай, что приговорят. И после приговора чеши через мост домой. Доложишь, что приговорили.
11
П о т о к — от поточить — расхитить. Расхищение дома и имущества как обычная кара, совершаемая по приговору веча.