— Но она не была беременна.
— Кто сейчас проверит? Говори, была, что погубил Михаил твоего наследника. Этого, мол, я никогда не прощу.
Суд начался в отдельной кибитке, у входа в которую были разложены два костра. Меж ними предстояло пройти не только судьям, но и свидетелям и подсудимому. Огонь должен был очистить входящих от дурных мыслей и намерений.
Вокруг кибитки стояли оружные воины, дабы никто и ничто не могло помешать справедливому суду.
Судьи уселись на кошме у дальней стенки кибитки. Слева сели Юрий и Кавгадый, направо, лицом к ним, был посажен подсудимый князь Михаил.
— Князь Михаил,— начал медленно и важно Чолхан,— на тебя пожаловался твой младший брат Юрий, что ты без всякой причины ходил на него ратью, захватил в плен его жену — нашу сестру Кончаку и отравил ее. Что ты скажешь в свое оправдание?
— То, что Юрий первый пошел на меня ратью, и не один, а поднял против меня Новгород. Я вынужден был напасть на него. Он, убегая, бросил и брата своего младшего, и жену. Княгиня Агафья содержалась у меня в чести, в отдельной хоромине, кормилась с моего стола. И никто ее не травил, она умерла своей смертью.
— Чолхан, позволь мне спросить подсудимого,— сказал Кавгадый, поднимая руку.
— Спрашивай,— разрешил Чолхан.
— Князь Михаил, а почему ты не отдал мне княгиню, когда я просил ее у тебя?
— Я хотел отдать ее мужу, князю Юрию.
— А может, ты уже задумал тогда отравить ее?
— Повторяю, у меня этого и в мыслях не было.
— Кто может проникнуть в мысли человека,— вздохнул Кавгадый,— Но княгиня Агафья была отравлена. Перед смертью ее сильно рвало едва ли не с кровью.
— Я не видел, она умерла без меня.
— А я знаю. Нам рассказывал князь Борис, вернувшийся из полона. И потом, ты не отдал тело княгини ее мужу. Почему?
— Он и не просил, и не присылал за ней.
— Чолхан, спроси об этом самого князя Юрия,— посоветовал Кавгадый.
Чолхан посмотрел на Юрия, словно раздумывая, и наконец выдавил:
— Ну?
— Я посылал за телом княгини людей, но Михаил не отдал ее,— сказал Юрий, не моргнув глазом.
— Он врет,— возмутился Михаил,— И тебе не стыдно?
— Князь Михаил,— вмешался Казанчий,— ты наносишь оскорбление свидетелю.
— Но если он врет...
— Мы должны верить ему. Ведь тело княгини так и не было передано ему.
— Я послал к нему старейшего своего боярина послом с предложением мира, а князь Юрий убил его.
— Я мстил за жену,— быстро нашелся Юрий.
— Да, это законное право, мстить за своих родных,— поддержал Юрия Чолхан.
Михаил Ярославич видел, что суд явно берет сторону Юрия, выслушивая внимательно все его обвинения и не давая князю Михаилу до конца оправдаться и в открытую не доверяя его словам. Мало того, и Кавгадый вдруг выдвинул обвинение против великого князя, который перебил у него много татар, а многих пленил.
— Но я же на следующий день воротил тебе их. И даже одарил вас всех.
— Мертвых как воротишь, князь? — оскалившись, ехидно спросил Кавгадый.— Ты ныне пред судом татарским и за убитых татар должен отвечать.
— А не ты ли, Кавгадый, просил меня тогда не говорить хану о том, что и ты участвовал в драке? Просил. Умолял.
— Я? Просил? — вытаращил удивленно глаза Кавгадый.— Я был послом великого хана, стал бы просить тебя? Нехорошо, князь Михаил, придумывать то, чего не было.
И Михаил Ярославич увидел, что суд поверил не ему, а своему татарину. И перестал говорить. А когда Чолхан обратил на это внимание, сказал:
— А о чем мне говорить, если вы не верите ни одному моему слову.
Судьи переглянулись меж собой, перекинулись несколькими словами, и Чолхан объявил:
— Можешь отправляться в свою вежу, князь Михаил. О нашем решении будет объявлено тебе позже.
Михаил Ярославич вышел, прошел меж очищающих огней. Уже вечерело. Он шел мимо кибиток в удрученном состоянии духа. Сзади послышалось тарахтенье колес. Он отступил в сторону, дабы пропустить телегу, но возчик, сидевший в плетеном коробе, придержал коней и спросил:
— Князь Михаил Ярославич?
— Да. А в чем дело?
— Садись,— И возчик подвинулся.— Да поскорей.
— Ты кто? - спросил князь.
— Я русский. Фалалей. Прошу тебя, князь, садись. Я друг твой.
И только Михаил Ярославич влез в тележку, в коробок, возчик перепоясал пару лихих коней плетью: «Но-о-о, милай!» Они хватили почти с места в елань, так что тележка моталась за ними, едва не несясь по воздуху.
Вскоре они вырвались из города, помчались по степи. Михаил Ярославич наконец спросил:
— И куда ж мы гоним?
— К свободе, князь. К свободе.
— А ну-ка останови.
— Зачем? Отъедем подальше, пока не хватились.
— Останови. Как тебя зовут?
— Фалалей. Тр-р-р,— натянул вожжи возчик.
Кони перешли на хлынь, потом на шаг и вскоре встали.
— К какой свободе ты собрался везти меня, Фалалей?
— Михаил Ярославич, татары собираются убить тебя. А я хочу спасти. Я сам был в рабах у них. Потом бежал в горы к ясам44. Теперь я там свободный человек. Бежим, князь, они примут тебя.
— А с чего ты взял, что меня убьют?
— Да вся Орда говорит об этом. Тебя вызвали на смерть, Михаил Ярославич. На смерть.
— А ты как попал сюда?
— Я был в Брянске тысяцким у князя Святослава. Князь погиб в бою, а меня пленили и пригнали сюда в колодках, сделали рабом. Но Фалалей не из тех, чтоб быть рабом у кого-то. Я бежал к ясам и у них командую отрядом. Едем к ним, князь.
— Ты сказал: князь?
— Да. А что?
— А предлагаешь мне поступить как рабу. Мое бегство будет означать признание моей вины. Я же ни в чем не виноват.
— Неужли ты не понимаешь, Михаил Ярославич, что им ты не докажешь своей правоты. Тебя убьют.
— Возможно, Фалалей, возможно, но зато не тронут моих детей. А если я убегу, мой сын примет за меня смерть. Я этого не хочу.
— Я не понимаю тебя, князь.
— Это потому, что ты один, Фалалей. А у меня дети, княжество. И своим побегом я накличу беду на них. Дети погибнут, княжество татары разорят. Поворачивай назад.
— Но ведь там смерть, князь.
— Прошу тебя, поворачивай назад.
Когда они приблизились к городу, Фалалей остановил коней.
— Дальше я не могу, князь. Меня могут узнать.
— То мчался через город, не боялся, а то...
— Тогда риск мой был оправдан, а теперь... Дойдешь пешком, князь. Не обижайся.
Сысой встретил князя встревоженным:
— Где ты был, Ярославич?
— Прогуливался. А что?
— Татары прибегали и кричали, ругались, что ты вроде сбежал.
— Мало ли чего они кричали. Я выходил в степь.
— Они сказали, что если поймают, то забьют в колодки.
— Ну что ж, пройдем и через это. Христос страдал, а мы чем лучше.
Узбек призвал судей и Кавгадыя к себе:
— Ну и каково ваше решение?
— Князь Михаил достоин смерти,— сказал Чолхан.
И под требовательным взглядом хана все члены суда повторили:
— Достоин смерти.
— Признал ли князь свою вину?
— Нет, повелитель, он от всего отпирается.
— От чего именно отпирается?
— И от того, что отравил Кончаку, говорит, она умерла своей смертью, хотя нам известно, что она была отравлена.
— От кого известно?
— От князя Бориса, бывшего в то время в плену у Михаила.
— Он был на суде?
— Нет.
— Так как же вы узнали от него?
— Он говорил это мне,— сказал Кавгадый.
— Тебе? Гм. В чем еще обвинялся Михаил?
— Он напал на твоего посла,— сказал Чолхан.— И многих наших побил и попленил.
Узбек взглянул на Кавгадыя:
— Это действительно так было?
— Да, повелитель.
— Как же так? Вы выезжали из Орды вместе с единой целью усмирить землю. Как же случилось, что он напал на тебя?
Кавгадый, надеявшийся, что разговор об этом не выйдет за стены суда, здесь растерялся, но быстро нашелся: