«Поцелуй меня! Поцелуй меня! О, пожалуйста, пожалуйста, поцелуй меня!»
Но прежде чем наши губы соприкоснулись, он внезапно отпрянул и, поспешно отложив мою ногу, вскочил. Я чувствовала себя так, будто на меня вылили ведро холодной воды. Пузырь лопнул, разрушая прекрасное чувство.
— Что случилось? — спросила я.
— Ничего! — ответил он, отвернувшись.
Я видела, как он борется с собой. Его торс вздымался из-за тяжелого дыхания, а руки были сжаты в кулаки.
— Да, я вижу! — саркастично заметила я. — Просто ответь мне на один вопрос. Хотел ли ты меня поцеловать или нет?
— Да, черт возьми! Я хотел этого! Но я не могу!
— Почему не можешь? — обиженно спросила я.
Хантер засмеялся. Безрадостно так.
— Ты не понимаешь, Перл! Ты думаешь, что Инопланетные Виды — это что-то экзотическое, и это здорово трахнуться с парнем, как я. Но ты ошибаешься!
— Вот, что ты думаешь обо мне? Что мне в кайф трахнуться с Видом? Прекрасно! Вот, что я скажу. Пошел! Ты! В! ЗАДНИЦУ!
Он повернулся ко мне, и к моему шоку я не видела в его взгляде гнева или отвращения, напротив, отчаяние и разочарование. Он покачал головой.
— Я ничего так не хочу, как насадить тебя на свой член и трахать до тех пор, пока мы оба не упадем от истощения, но я не могу, Перл. Я Инопланетный Вид третьего поколения!
— И? Что это значит? У тебя шипы на члене или что-то подобное? Почему этому не бывать? Я хочу знать!
Он снова покачал головой.
— Я не тот мужчина, который нужен тебе, Перл Джексон. И твой отец оторвет мне голову, если узнает, что у меня возникла хотя бы мысль о подобном.
— Все ясно! Чертов номер, я прекрасно знаю. Дочь президента неприкасаемая. Но я не понимаю…
— Тема закрыта, — прервал меня Хантер на полуслове. — Я не хочу больше говорить об этом. Я не прикоснусь к тебе! Так что выкинь это из своей прекрасной головки!
— Отлично! Я тоже не хочу тебя! Даже если ты будешь последним мужчиной на этой планете! Я не люблю трусов! — сердито ответила я и, как всегда, проглотила свою обиду.
Приложив усилия, я поднялась и заковыляла от него прочь. Но прошла не далеко. Хантер догнал меня в несколько шагов.
— Я сказал, что понесу тебя! — недовольно зарычал он.
— Спасибо! Не надо! — огрызнулась я.
Через несколько шагов я снова споткнулась. В этот раз я хотя бы успела удержаться, но было чертовски больно.
— Ай!
Хантер тихо выругался и без лишних слов взял меня на руки.
— Избалованная, упрямая штучка! — проворчал он.
— Ублюдок!
— Стерва!
— Сукин сын!
— Если ты будешь себя плохо вести, я перегну тебя через колено и отшлепаю! — угрожающе произнес он.
— Ты не посмеешь! — возмущенно промолвила я.
— А ты проверь! — вызывающе зарычал Вид, и я поняла, что он действительно сделает это. Он действительно перегнет меня через колено.
— Мой отец… — начала я. — Эй!
Хантер остановился и перекинул меня через плечо, так что теперь я висела головой вниз. Ощутимый удар приземлился на моих ягодицах.
— Ай! — возмущенно закричала я. — Ты мудак! Ай! Я пожалуюсь отцу, он… Ай!
Я была в ярости. Как он посмел? Тихий звук заставил меня насторожиться. О, нет! Он не мог этого сделать! Этот садистский ублюдок! Он смеялся! Сначала он отшлепал мою задницу, будто я малый ребенок, а теперь еще имел наглость смеяться надо мной!
Хантер.
Это было прекрасно — шлепать Перл по заднице. Она была избалованной, дерзкой девчонкой. Но, без сомнения, чертовски сексуальной. Я еще никогда так сильно не хотел женщину, как Перл. Моя рука, шлепающая упругую задницу, возмущенные крики, что Перл извергала, возбудили меня каким-то извращенным способом, о котором я даже не подозревал. Но это было неоспоримо. Член был тверд, как сталь, и больше всего я хотел прислонить женщину к дереву и трахать, пока она не начнет выкрикивать мое имя. Но это было глупо, потому что она кричала бы не от удовольствия, а от страха, боли и ужаса. Перл не была создана для секса с таким мужчиной как я. Я бы сломал ее. И я, определенно, укусил бы ее, потому что, думаю, она не та женщина, которая не стала бы двигаться. Мой инстинкт был слишком сильным. Моя нечеловеческая часть выйдет на передний план, вынуждая меня доминировать над этой женщиной. И любое движение с ее стороны, в свою очередь, воспримется моим внутренним зверем как сопротивление против моего естественного доминирования. То, что забавляло и возбуждало бы меня, в нормальном состоянии, — когда руководила моя человеческая часть, например, ее трепыхание сейчас, — мое инопланетное «Я» не смогло бы принять, как должное.