основа книги
Hunter.
- Ты что делаешь, идиот!? Кретин!! Сволочь!! Быдло!!!
"Идиот" и "кретин" - ладно, в этом есть доля истины, "сволочь" тоже справедливо, но вот "быдло" - извините. Не по адресу.
- На себя посмотри! В зеркало! Там не быдло - ЧМО увидишь!
Дамочка за рулём мерседеса инстинктивно глянула в зеркало в салоне, затем на боковое. Конструкторы автомобилей предназначают их для обзора дороги сзади машины, отчего они так и называются "Зеркала заднего вида". Но у большинства водителей противоположного, можно даже сказать противоестественного для управления автомобилем, пола эти зеркала служат не для наблюдения за дорожной обстановкой, а для созерцания объекта гораздо более важного и интересного - себя любимой. Очевидно, в зеркале что-то оказалось не так, и дамочка задумалась. Тем временем на светофоре загорелся зелёный свет, и сзади раздался требовательный сигнал, сопровождавшийся эпитетами, не только подтверждающими прозвучавшее на этом прекрёстке ранее, но и заметно дополняющими образ водителя мерседеса новыми колоритными чертами. Раздался визг резины, и зазевавшийся автомобиль рванул с места. "На сегодня кое у кого настроение испорчено. "Ездунья" ...
Раздалось характерное звяканье, и в руке ближнего гоблинка заплясало лезвие "бабочки".
-Мобилу сюда-а, быстро-о, не по-онял!? - по гопничьи, нараспев, прогундосил новоиспечённый "хозяин жизни" и тёмных переулков,- карма-аны выворачивай, дядя!
-Да не вопрос, племянничек! Курточку тебе? Видать, замёрз, бедненький? И телефончик - маме позвонить, что задержишься? В больничку собрался, полежать? Ну, это как повезёт. То есть, коли жив останешься.
Мужчина быстрым движением расстегнул куртку и ловко выхватил что-то длинное, засверкавшее острой сталью. Что это такое, разглядеть было невозможно, потому что в руках владельца оно превратилось в сверкающую сферу. Загудел воздух, рассекаемый острой сталью. Через какое то мгновение любитель "бабочек", по-поросячьи взвизгнув, рухнул на мокрый асфальт. Его приятель успел отскочить, но и ему тоже досталось - боль в рассечённой руке заставила его согнуться в три погибели.
- Ты чё, мужик!? Совсем!? Лёху убили-и. помогите-е!
-Так моего племяша Алёшей зовут? Хорошее имя, - мужчина задумчиво посмотрел на клинок в своей руке, - а вот это зовётся кухри, в Непале сделано, и не на сувенирной фабрике, а старым мастером, для ближнего боя отличная вещь. Ну, а тебя то как величают? Один родственничек уже есть, сейчас вторым обзаведусь, а, сынок? Давай ка я тебя за "мужика"- то по-отцовски взгрею, снимай штаны!
-Ты чё, урод! Убью, козёл! - завизжал "сынок", потянувшийся к лежащему перед ним ножу. Но получив удар плоскостью лезвия кухри по коротко остриженной голове, взвыл и схватился за неё, пачкая щеку сочащейся из правой руки кровью.
-Вот дибилы пошли, я же ему обыкновенного ремня хотел всыпать. А Лёха твой жив и ты будешь. От удара плашмя не умирают. Были б мозги, то возможно было бы сотрясение. А вам то чего бояться?
Мужчина спрятал в ножны под курткой свой тускло мерцающий клинок, затем подобрал валявшиеся ножи и брезгливо рассмотрел их. Дешёвая китайская подделка под индонезийский балисонг и так называемая "выкидуха", тоже продукция "Поднебесной империи". Сталь дерьмовая, всё собрано "на коленке", винты болтаются, у выкидного лезвие скоро само начнёт выскакивать в кармане, так и чего отрезать может. Хозяину такие ножики опаснее, чем противнику. Но убить можно и этими. И чаще всего такими-то убивают. Да ещё кухонными ножами. Мужчина спокойно сломал лезвия китайских поделок об асфальт, достал платок, и, по очереди протирая обломки, выкинул их в стоящий рядом мусорный бак.
Гаражи. Это целый мир. В лабиринтах длинных рядов железных ворот течёт своя жизнь, от случайных коротких водевилей со сбежавшими перевести дух от сварливых жён мужьями, до полномасштабных комедий с ревностью, любовью и прочими атрибутами театра жизни. А иногда на этих подмостках среди брошенной в тупике старой лысой резины, порванных шлангов, тормозных колодок, старых воздушныхфильтров и пустых банок из-под масла разворачиваются целые драмы. Гаражи видели всякое.
Но это было совсем обычное утро, и ничего выходящего за рамки обычной гаражной жизни не происходило. Всё было, как всегда. Как всегда в пятом ряду в гаражном боксе под номером тридцать один проснулся с синдромом тяжкого похмелья Коля Безверхий, ночующий возле своей старой "четвёрки" с проржавевшим под водительским местом полом. Как всегда, бегал по рядам с куском кабеля доцент Шпильман, с жалостным видом прося собратьев по нерушимому гаражному братству дать "прикурить" своей несчастной "девяточке". Его жалобные интеллигентские мольбы всегда находили отклик в душах обитателей гаражного сообщества и вот уже хищные зажимы-крокодилы впивались в чьи-то клеммы.