– Капитан! – раздался возглас оператора связи. – «Штиль» выражает пожелание…
Однако резким движением руки Сорас прервала оператора связи. Не узнав все о состоянии своего корабля, она не хотела слышать ничего другого.
– Последнее попадание оказалось особенно ощутимым, – продолжал оператор системы внешнего обеспечения. – Пробит грузовой отсек. Внутренние переборки целы, но внешняя пробоина слишком велика, чтобы заливать ее уплотнителем. Камень все еще внутри отсека, вместе с тем, что осталось от груза.
– Доложить о потерях, – переборов боль в легких, приказала Сорас.
Пальцы оператора системы внешнего обеспечения забегали по клавиатуре.
– У нескольких человек ушибы, контузии и переломы. Потерь нет.
– Капитан? – вновь настойчиво повторил оператор связи.
– Локатор не отвечает на команды! – вдруг раздался голос локаторщика. При этом она выругалась вслух. – Я ничего не вижу. – Женщина взмахнула руками, словно пытаясь развеять дым.
Сорас проигнорировала и оператора связи, и локаторщика. Ей также было наплевать на обмякшую фигуру Майлса Тэвернера, маячившую перед ней.
– Рулевой, – коротко произнесла она.
Человек за пультом рулевой системы пожал плечами.
– Мы все еще движемся по инерции, – ответил он. – Удаляемся от Малого Танатоса, если, конечно, от него еще что-нибудь осталось. Но я не смогу определить наше местоположение, пока не оживет локатор.
– Или пока не встретим кого-нибудь, случайно оставшегося в живых, – мрачно вставила локаторщик.
Сорас испытывала тот же страх – холодный, пронизывающий ужас перед бездной, в которую проваливался ее корабль. Но сделать что-либо было не в ее силах.
– Капитан, – вновь раздался чей-то голос. – «Штиль» требует, чтобы мы вышли на связь.
Голос принадлежал Марку Вестабулу, получеловеку-полумутанту, впрочем не единственному подобному существу на борту. Он стоял у пульта связи. Как и Майлс Тэвернер, разместившийся напротив Сорас, он встал там же, оперевшись руками о пульт управления. Похоже, испытываемое кораблем ускорение на нем не сказывалось. Прежде чем, в результате взрыва планетоида, выход в эфир оказался невозможным, он связался со «Штилем», видимо сообщив амнионскому кораблю ту же информацию, которую Майлс Тэвернер передал Сорас.
– Так выйди, – огрызнулась Чатлейн. – Только оставь меня в покое.
Сохраняя спокойствие, Марк Вестабул протянул руку, взял с пульта связи наушник и вставил его себе в ухо. Потом, забрав у оператора связи микрофон, он без всякой спешки начал говорить, а точнее, издавать понятные только его собеседникам звуки.
Подобные ситуации Сорас Чатлейн ненавидела и боялась одновременно. Амнионы вообще никогда не демонстрировали какой-либо спешки, страха или отчаяния, поэтому никогда нельзя было знать, что от них ждать в следующий момент. Пилот и охранник, сопровождавшие Вестабула и Тэвернера на борту челнока, по-прежнему стояли у дверей мостика, всем своим видом показывая, будто ничего не случилось. Что касается самого Тэвернера…
Тэвернер почти ничем не отличался от обычного человека. Более того, его пухлое лицо, покрытая пятнами лысая голова, пальцы со следами никотина и бледная кожа создавали впечатление чего-то несовершенного. А что может быть несовершеннее человека? Лишь гнев мог придать выражению его лица какое-то достоинство. Любые другие эмоции отражали лишь чувство жалости к самому себе.
Тем не менее Сорас знала, что он – амнионец, настолько же прямолинейный и непоколебимый, как и Марк Вестабул, как пилот челнока и охранник, как любой член экипажа «Штиля». Ошибиться невозможно.
Тэвернера выдавали глаза. Ядовито-желтого цвета, без век, с деформированными зрачками продолговатой формы они делали внешне мягкотелый и неестественно спокойный облик Тэвернера отчасти демоническим, словно позаимствованным из кладовых ада. Генетическая трансформация коснулась всего существа Тэвернера, кроме его внешности. Реорганизацию и изменение претерпели цепочки его ДНК и нуклеотиды. В итоге от бывшего заместителя начальника службы безопасности Рудной станции осталось лишь нечто отдаленно его напоминающее.
Сорас знала, как происходит процесс мутагенной трансформации. В качестве наглядного примера Марк Вестабул служил ей уже несколько лет.
– На локаторе! – рявкнула она, раздраженная тем, что Тэвернер смотрит на нее так, словно ему все нипочем. – Я жду доклада!
– Я же докладывала вам, командир: локатор не отвечает на команды, – обиженно ответила локаторщик. – Слишком много помех.
– Так сделай так, чтобы он заработал, – ответила Сорас. – Отфильтруй помехи. Внеси изменения в программу. Я хочу знать обстановку вокруг корабля.
– Капитан? – Сорас увидела обращенные к ней глаза Вестабула – один человеческий, другой амнионский. – «Штиль» сообщает всем, кто его слышит: Малого Танатоса больше не существует. Корабль «Планер» в безопасности. Помехи исчезнут через четыре минуты. «Штиль» определил координаты «Планера». Они будут сообщены вашему рулевому.
Сорас коротко кивнула. Рулевой и оператор связи застучали по кнопкам, налаживая обмен информацией между своими системами.
– Когда вы будете готовы, последует очередная информация, – добавил Вестабул.
– Амнион подождет, – объявила Сорас. – У меня другие планы… Оператору внешнего обеспечения провести диагностику повреждений в грузовом отсеке. – С этими словами она включила внутреннюю связь. – Всем, всем: гравитационная опасность! Включаю внутреннее вращение. Раненым просим направиться в корабельный лазарет. Остальным – внимание: докладывать о любом подозрительном изменении в работе судовых систем.
Взглянув на сохраняющего безмятежное спокойствие Тэвернера, Сорас выключила внутреннюю связь и стала вводить команды со своего пульта управления. Но прежде, чем она успела включить внутреннее вращение корабля, раздался непреклонный голос Вестабула:
– Необходимо поторопиться, капитан Чатлейн.
– Зачем торопиться? – раздраженно поинтересовалась Сорас. – Или – куда? Ты только что сказал, что все вокруг погибло, превратилось в ничто. – От этой мысли внутри у Сорас вдруг все похолодело. Не стало даже Билла. Более ненадежного человека она не встречала, но иногда он, сам того не зная, здорово выручал Сорас. Кто теперь его заменит? Кто будет скрашивать ее рабскую зависимость от Амниона? – Если нам не грозит опасность, зачем торопиться?
– Решение уже принято, – проскрипел голос Вестабула. – Необходимо действовать. «Штиль» приказывает предпринять ускорение и пойти на перехват. Близость наших судов облегчит его подготовку. – Возможно, Вестабул, в конце концов, чувствовал стремительность разворачивающихся событий, – его последние слова прозвучали с непривычной человеческому уху амнионской интонацией.
Сорас снова охватило дурное предчувствие. В висках стучала кровь, тело ныло от перегрузок. Решение принято? Необходимо действовать? Только что погибло десять тысяч человек. Сколько еще можно действовать?
– Если хочешь, чтобы я отнеслась к твоим словам серьезно, объяснись, – процедила она сквозь зубы.
Вестабул, казалось, на секунду ушел в себя, словно прислушиваясь к голосу своих амнионских генов.
– Наши приборы показывают: «Труба» осталась невредимой, – наконец ответил он.
Тэвернер без всякого проявления интереса повернул голову в сторону своего «генетического брата».
– Похоже, что-то проясняется, – донесся голос оператора системы внешнего обеспечения. – Вижу один корабль. Это «Штиль». Не уверен, есть ли второй.
Сорас едва сдержалась, чтобы не выругаться. Она знала, что Вестабул говорит правду, – с первых же его слов. Амнионцы не совершают ошибок, когда дело касается вопросов жизни и смерти. Но если «Труба» уцелела… если живы Морн, Дэйвис Хайленд, Энгус Термопайл и Ник Саккорсо…
– Но ведь ты сказал, мы – единственное уцелевшее судно, – кисло выдавила она. – Значит, если «Труба» не здесь и не была уничтожена… – Сорас сделала многозначительную паузу.
– Во время удара взрывной волны «Штиль» зафиксировал выбросы тахионного двигателя «Трубы».