Поэт Саймон Армитидж, очарованный карточками, говорит, что их эффект таков, «как будто вы попросили кровь в вашем мозге течь в обратном направлении»[43].
Непохоже, что это приятный опыт. Карлос Аломар, виртуозный гитарист, который однажды сказал Ино, что его эксперимент был глупым, до сих пор вспоминает, каково было выполнять указания на карточках.
«Я вытащил карту, где было написано: “Думай как садовник”, — вспоминает он. — Поначалу команда, разумеется, ошеломляет[44]. Я думаю, в этом и есть цель. Словно у вас болит нога, а кто-то бьет вас по лицу. Вы больше не чувствуете боль в конечности. Я начал думать: как я могу заставить что-то расти? Поэтому карточка позволила мне взглянуть на нашу работу слегка по-другому. Я в какой-то степени позволил моим гитарным партиям самим развиться в то, чем они в итоге стали. Ну вы понимаете, сажать что-то, поливать, давать ему расти».
Многие из нас не хотят, чтобы их били по лицу. Но можно принять этот удар и превратить его во что-то удивительное. Полезные отвлекающие факторы можно найти в любой ситуации: поврежденном из-за неосторожных грузчиков пианино и чувстве вины немецкого подростка; случайности алгоритмического поиска; странного указания из стопки загадочных карт, шума на фоне, который вы не можете отключить; второстепенного проекта, который внезапно подтолкнул к новому решению. Или действующей на нервы необходимости взаимодействовать с другими людьми — это будет темой следующей главы.
Спустя годы Карлос Аломар понял, что у карточек, которые он когда-то посчитал глупыми, есть неожиданные преимущества. «Я говорю о том, что некоторые из них работали, а некоторые нет, — сказал он спустя четверть века. — Но по правде говоря, они вывели меня из зоны комфорта и заставили избавиться от разочарования в том, что я делал, и взглянуть на работу абсолютно иначе. Пусть мне и не нравилась та перспектива, но когда я снова принимался за дело, то чувствовал прилив сил»[45].
Сейчас Аломар преподает музыку в Технологическом институте Стивенса в Нью-Джерси и регулярно обращается к помощи «Обходных стратегий». Когда его студенты заходят в творческий тупик, Аломар говорит: «Я хочу, чтобы они видели то, что я видел, чувствовали, что я чувствовал, и испытали ту дилемму, с которой я столкнулся, когда должен был создать что-то из ничего»[46].
Он добавил: «Карточки эти весьма любопытны».
Когда я рассказал об этом Брайану Ино, он засмеялся.
2. Сотрудничество
В 1999 году по мере приближения летних Олимпийских игр в Сиднее Бену Ханту-Дэвису все сильнее не хватало статуса одного из лучших гребцов в мире. Британская команда по гребле была построена под началом одного из величайших олимпийцев всех времен — Стива Редгрейва, человека, который стремился к малоправдоподобному достижению: завоевать золотую медаль в пятых Олимпийских играх подряд. Многие ставили своих лучших гребцов в категорию «8+» (она получила известность после ежегодных состязаний по гребле между командами Оксфорда и Кембриджа) и использовали лодку, которая прорезает толщу воды настолько быстро, чтобы тащить за собой даже воднолыжника. Но в случае с британской командой, сосредоточенной вокруг четверых атлетов компании Стива Редгрейва, «8+» представлялась созданной для «вечно вторых», спортсменов, которые не были достаточно быстрыми и сильными, чтобы грести наравне с олимпийцем. Бен Хант-Дэвис был одним из тех неприметных неудачников в составе, которого игнорировали даже соперники. «Роланд Баар, гордость немцев, даже не узнал бы, кто я такой»[47], — говорит Хант-Дэвис.
Столкнувшись с невыполнимым заданием, Хант-Дэвис и остальные члены команды «8+» объединились в рамках проекта по тимбилдингу, который должен был расширить пределы маниакальной преданности олимпийских гребцов тренировкам. Они изолировали себя от внешнего мира; это означало отказ не только от вечерних посиделок в пабе, но и от общения с остальной британской олимпийской сборной. Многие из национальных команд соперничают друг с другом, указывая свой статус в неофициальной турнирной таблице. Команда «8+» отказалась от такой гонки за очками: их не интересовало, где они находились в сравнении с Редгрейвом, или женской «8+», или кем-либо другим. Правила их команды запрещали даже обсуждение результатов тренировок: их низвели до статуса «пустой болтовни»[48]. Состав даже отказался от возможности выступить в одежде национальных цветов на церемонии открытия Олимпийских игр в окружении великих спортсменов, ликующей толпы и телерепортеров со всего мира. Они остались в олимпийской деревне, игнорируя происходящее вокруг и даже товарищей из британской сборной, сосредоточившись лишь на тренировках.