С учетом преимуществ когнитивного разнообразия, которые мы обсуждали, неудивительно, что группы с незнакомцем в составе лучше справились с задачей. Как и в случае со смешанными составами присяжных или создателями эссе, предвкушавшими критику политических соперников, незнакомец вынуждал друзей сконцентрироваться. Они тщательнее анализировали собственные заключения, уделяли больше внимания новоприбывшему участнику и заданию, охотнее меняли взгляды. Предположения, которые могли возникнуть среди друзей, рассматривались под пристальным вниманием незнакомца.
Более того, эффект был поразительным: группы, которые должны были принять постороннего участника, с гораздо большей вероятностью принимали верное решение — это происходило в 75% случаев, в отличие от 54% в гомогенной группе и 44% для отдельного участника.
Проблема возникает, когда мы задаем другой вопрос: не насколько хорошо справилась группа, а насколько хорошо, по мнению самих членов группы, работали они сами. Их ответы могут удивить. Члены разнородных команд не были уверены в том, что дали правильный ответ, и ощущали социальный дискомфорт. Команды, состоящие из четырех друзей, провели время веселее и испытывали уверенность — ошибочную — в том, что ответили верно.
Когда нужно выбрать «команду мечты», мы вдруг оказываемся не в состоянии выяснить, что же именно нам нужно. Разнородные составы работали эффективнее, но их участникам так не казалось: они сомневались в своих ответах, методах и в целом воспринимали сотрудничество как беспорядочную суету. Гомогенные группы были неэффективными, но очень довольными собой. Они наслаждались процессом и ошибочно предполагали, что благодаря бесконфликтному дружескому общению выполняли работу хорошо.
Наблюдение за небольшими группами в реальном мире указывает на схожие выводы. Рассмотрим исследование социолога Брук Харрингтон, которая изучила инвестиционные клубы по подбору акций Калифорнии 1990-х годов таким же образом, как антрополог мог изучить свадебные традиции Узбекистана. Это было увлекательное время, когда всемирные фондовые рынки процветали, пресса жадно бросалась на любую новость и люди объединялись в клубы, чтобы узнать, что такое акции и групповое инвестирование. Такие объединения не были исключительно общественными, вроде читательских сообществ: из-за огромных сумм, которыми там ворочали, приходилось оформлять юридическую регистрацию и вводить правила управления[68].
К сожалению, в работе клубов зачастую присутствовал развлекательный момент. Объединения закадычных друзей принимали худшие решения, нежели те, которые были образованы, например, на базе места работы, где члены необязательно встречали друг друга за рамками ежемесячных собраний клуба. По мере того как Харрингтон присматривалась к небольшому числу клубов, проводя месяц за месяцем на инвестиционных собраниях, стало ясно, почему так происходило. Дружеские клубы были нацелены на сохранение дружеских отношений, а не на то, чтобы выгодно покупать акции.
К примеру, одна дружеская группа решила не инвестировать в акции Bombardier{11} просто потому, что один из членов команды решил, что компания занималась производством оружия. В действительности Bombardier огромными партиями производит поезда и гражданские самолеты, но группа даже не была готова обсуждать, занималась ли компания оружейным бизнесом. «Зачем ранить чувства компаньонов? — сказал один из участников. — Если мы начнем ссориться, то не сможем продолжать работу»[69].
Харрингтон отмечала, что группы друзей принимали неэффективные решения с целью сохранить спокойный темп работы в группе. В то время как инвестиционные клубы, где социальная составляющая не играла такой роли, отклоняли непривлекательные инвестиционные предложения, дружеские объединения откладывали значимые решения, чтобы не задеть чувства приятелей. Вместо прибыльных вложений люди просто копили деньги, так как при столкновении со сложным выбором решение выносилось следующее: «Давайте обсудим это в другой раз».
Вот пример обсуждений, которых старались избегать. На собрании инвестиционного клуба Portfolio Associates, не основанного на узах дружбы, один из его членов плохо объяснил преимущества и недостатки рекомендуемого им вложения. «Мы не соблюдаем миссию клуба — нам нужны данные и анализ», — прокомментировал другой участник. «Ты слишком привередлив — я долго готовился» — прозвучал в защиту ответ, и градус напряжения в общении повысился. Идею быстро отклонили, и один участник невнятно пробормотал: «Раньше в этом всем было больше приятного»[70].