Со своими 25,000 студентов, Канзасский университет предлагал гораздо более широкий диапазон мнений и образов жизни, чем маленькие учебные заведения. Теоретически сети дружеских контактов в крупном кампусе должны были быть более разнообразными. Все оказалось иначе. В крупном кампусе студенты могли искать своих идеологических близнецов; в маленьких кампусах приходилось заводить дружбу с разными людьми{12}. Обстоятельства вынуждали молодых людей находить общий язык с теми, кто хоть немного, но отличался от них самих. И подобная дружба была крепкой: приятельские отношения в маленьких университетах были прочнее и длились дольше, нежели в крупных учреждениях. Студенты последних, имея широчайший выбор, останавливались на однообразии. Поразительно, насколько распространенной может быть эта тенденция гемофильности, насколько укоренившейся и абсурдно поверхностной{13}.
В то время как тяга к людям, разделяющим наше мировоззрение, не является чем-то удивительным, удивительно то, до какой степени мы можем потакать этому стремлению. Теперь женщины более свободны, лучше образованны и получают более высокую оплату — и это хорошо. Но непредвиденное последствие такой свободы состоит в том, что экономисты называют выборочным скрещиванием. Руководители со степенью MBA когда-то женились на своих секретаршах, теперь же они создают семьи с другими руководителями со степенью MBA[74]. Подобно тому, как люди выбирают себе подобных супругов, они ищут и районы для жизни — этот процесс можно назвать выборочной миграцией. В США жилые кварталы все в большей степени становятся изолированными — с экономической, политической точек зрения, практически с любой стороны, которая волнует человека при изучении данных. У нас беспрецедентные возможности выбора информационных агентств[75]. Американцы, канадцы, австралийцы и британцы могут с легкостью читать Times of India или The Japan Times. Но мы этого не делаем. Вместо этого консерваторы смотрят Fox News, а либералы — MSNBC[76].
Конечно, есть интернет — рог изобилия новостей и мнений, но мы черпаем оттуда выборочно, зачастую не осознавая, как именно мы делали выбор. Посмотрите, как в прессе освещались события, произошедшие летом 2014 года в Фергюсоне, Миссури, когда полицейский Даррен Уилсон убил молодого черного мужчину Майкла Брауна. Ночные столкновения полиции и протестующих едва ли вызвали потоки сообщений в Facebook. Самым вероятным объяснением этому является то, что Facebook был создан для обмена хорошими новостями (событие произошло до того, как сеть ввела технологию ответа в один клик). Вы заявляете об одобрении поста, поставив лайк, что представляется не лучшей реакцией на фотографию демонстранта в маске или колонны полицейских. Поскольку подобные фотографии не собрали много лайков, алгоритмы Facebook нечасто их отображали; пользователи сети также могут отцензурировать появление в ленте жестоких и неоднозначных тем.
Однако новости из Фергюсона разлетелись в Twitter, где посты не фильтруются и новости предлагается «ретвитнуть», а не «лайкнуть». Но и здесь все не особо радужно. Эмма Пирсон, молодой статистик из Оксфордского университета, порылась в данных и обнаружила, что твиты о Фергюсоне можно смело разделить на две группы: «синие твиты», в которых утверждалось, что смерть Брауна является оскорблением, а ответ полиции на действия протестующих был жестоким, и «красные твиты» — о том, что сотрудник полиции Уилсон стал козлом отпущения, а протестующие — просто мародеры[77]. Многие твиты содержали ложные заявления, которыми пользователи быстро поделились. Анализ Пирсон показал, что две группы с очень разными взглядами на жизнь практически не взаимодействовали[78].
Будучи в подобной среде, в окружении разъяренных единомышленников, легко поверить, что мир согласен с тобой. Конечно, в интернете полно противоположных мнений, способных оспорить наши предположения и заставить мыслить критически, но мало кто осознает, что эти точки зрения еще придется отыскать. По мнению автора и киберактивиста Эли Паризера, существует информационная изоляция, из-за которой мы полностью отрезаны от источников данных, которые не являются частью нашей картины мира. И именно поэтому мы этой изоляции не замечаем. Когда новостная лента удобно вписывается в наши предубеждения, вряд ли захочется привносить туда хаос в виде пользователей с иным взглядом на события.