Через несколько кварталов мы миновали ещё одно объявление о розыске Такеши, на этот раз более старое и выцветшее. Анна улыбнулась.
— Он уже на свободе какой-то период времени.
Я тоже улыбнулась и потёрла болезненное место в груди. Где же был Малачи… был ли он свободен? Смог ли он выбраться из цепких лап Мазикинов?
— Если в этом городе есть движение Сопротивления, мы должны найти этих людей. Может быть, они помогут нам уничтожить портал и позаботиться о Королеве.
— Может, — Анна кивнула в сторону развевающегося тёмного плаща, исчезающего за углом впереди. — И они, похоже, уже нашли нас.
Мы ускорили шаг, кожаные подошвы нашей обуви почти бесшумно ступали по бетону. Всё в городе было сделано из цемента и металла. Как в тёмном городе, ничто зелёное, казалось, не могло выжить под этим куполом, но уродство процветало. Только здесь это выражалось острее. Более жёстче. Безжалостнее.
Дойдя до угла, мы увидели, как тёмная фигура исчезает за поворотом, но когда мы осмотрели улицы вдоль и поперёк, они показались нам пустынными.
— Думаешь, они следят за нами? — тихо спросила я.
Я вытерла ладонью вспотевшее лицо и заправила волосы за ухо. Они прилипли к моему затылку толстым мокрым одеялом.
— Не знаю, — сказала Анна. — Единственное, что мы можем сделать, это продолжать идти. Чертовски заманчиво спрятаться в одном из этих зданий, пока солнце не уйдёт, но мы должны воспользоваться преимуществом безлюдных улиц.
Я плавилась от жары под своим плащом, но у меня было такое чувство, что без него я покроюсь волдырями и обгорю. Жара была почти невыносимой, но…
— Как скажешь, капитан.
Мы резко подняли голову при звуке низкого стона. Примерно в квартале впереди на дороге лежал человек. Из глубокой раны на лбу сочилась кровь. Мы с Анной посмотрели друг другу в глаза, потом подкрались к мужчине, держась поближе к ближайшему зданию. Анна первой подошла к нему и опустилась на колени. Затылок у него был весь в волдырях и ссадинах от пребывания на солнце, как и тыльная сторона ладоней. На нём был грязный и рваный кожаный плащ, похожий на те, что дал нам Рафаэль. Его губы были поразительного цвета, краснее, чем самые потрескавшиеся губы, которые я когда-либо видела. Он застонал, когда Анна коснулась его плеча.
— Привет, — сказала она ему. — Тебе нужна помощь?
Мужчина что-то сказал на непонятном мне языке. И я повернулась к Анне, которая владела двумя языками, но она выглядела такой же потерянной, как и я.
— Давай хотя бы уберём его с улицы, — сказала она. — Он сгорит заживо.
Мы подхватили парня под мышки и подняли с дороги. Покрытыми волдырями пальцами он вцепился в наши плащи и облизал свои алые губы языком, который был такого же яростного красного оттенка. Хотя я и хотела помочь ему, от отвращения меня едва не стошнило.
— Всё в порядке, — успокоила его Анна, пока мы тащили его к ближайшему зданию.
Мы обе вздохнули с облегчением, войдя в тенистое, сырое помещение. Здесь было, по меньшей мере, градусов на двадцать прохладнее, чем на улице, и это было просто потрясающе. Мы опустили парня на пол и начали подниматься, но наш раненый товарищ схватил наши плащи, произнося настойчиво слова, которые мы не могли разобрать.
Я присела на корточки рядом с ним, пытаясь заставить его посмотреть на меня, чтобы убедиться, что мы не причинили ему вреда. Находившаяся рядом со мной Анна резко встала.
— Что мы можем сделать для него? — спросила я её.
— Ничего, — прошептала она. — Полагаю, он послужил своей цели.
И тогда-то я услышала рычание, глубокое и злобное. Оно прокатилось волной по моему позвоночнику, вызывая мурашки. Окровавленный человек отпустил мой плащ, вскочил на ноги и пополз через пространство лишь для того, чтобы прижаться к стене. Я оглянулась. Анна стояла между мной и угрозой. Она уже вытащила свои ножи.
— Он был приманкой, — пробормотала она.
Я посмотрела на мужчину, чей взгляд был прикован к чему-то прямо за спиной Анны. Вставая, я рукой скользнула к бедру и доставала собственный нож.
Мазикин, стоя на задних лапах и разминая когти по бокам, ворчал, ритмично и гортанно.
— Они хотят знать, кто наш хозяин, — сказала Анна.