ГЛАВА 17
На мгновение я онемела от потрясения, но потом крик Анны вернул меня к действительности. Треса прижимала её к стене утёса, а один из крепких мужчин Кожевника, шедший впереди, кричал Анне, чтобы она успокоилась. Но её лицо было искажено болью и паникой. Рука Малачи была стальной вокруг моего тела, и я знала, что он хотел добраться до неё, но это было невозможно, если мы не хотели рисковать и потерять больше людей в стремительной воде.
Крепкий мускулистый мужчина, стоявший впереди Анны, потянул её, в то время как Треса мудро избавила её от ножей на бёдрах. Вероятно, она спасла ему жизнь, потому что через секунду Анна уже тянулась к ним, отчаянно пытаясь освободиться. Она совершенно сошла с ума, и я не могла её винить. Я поддержала Тресу, когда Анна пнула её в ногу, заставив пошатнуться. Мы все медленно продвигались вперёд, и в течение многих напряжённых минут единственными звуками в моей голове были шум воды и крики Анны.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы добрались до некого рода ниши, относительно сухой соляной пещеры, усыпанной кристаллами, отражавшими слабый свет фонаря, когда мы втиснулись в неё и рухнули. Малачи протиснулся мимо меня и обнял рыдающую Анну. Она схватила его за шею, а он прижал её дрожащее тело к своему. Люди Кожевника, как мужчины, так и женщины, выглядели искренне сочувствующими, хотя и озадаченными бурной реакции Анны. Я вспомнила слова Такеши о том, как редко в этом городе встречается любовь. Какой ничтожной тут была жизнь, и как часто случались несчастья и страдания. Но Анна… она потеряла своего Такеши. Снова. Его унесло прочь, пока она беспомощно смотрела на него. И один взгляд на реку сказал мне, что у него не было особых шансов. Я старалась не представлять себе его стройное тело, прижатое к стене купола, в то время как вода текла сквозь него. Тонущего в вечности.
Я вздрогнула и опустилась на пол пещеры. Я хотела утешить Анну, но Малачи справился с этим. Он рукой обхватил её голову и прижал к своей груди. Он искоса взглянул на меня так печально, что у меня на глаза выступили слёзы. Он тоже потерял Такеши. Зная Малачи, он, вероятно, думал, что мог бы что-то сделать.
Через несколько минут Кожевник опустился на колени перед нами. Он подождал, пока Анна возьмёт себя в руки и заметит его, что она сделала на удивление быстро, вытирая слёзы и отпуская Малачи.
— Мы здесь немного отдохнём. Ложитесь и набирайтесь сил, — сказал Кожевник. — Потом мы сделаем рывок и попытаемся добраться до дворца.
Он держал металлический предмет в свете фонаря. Это были простые металлические карманные часы, но без цифр. Там была только одна стрелка, и отмечены только два часа. А там, где должно быть указано двенадцать и шесть, было выведены буквы «Ч» и «О».
Он позволил на мгновение рассмотреть часы. Рука прошла мимо буквы «Ч».
— Это как раз после «Чёрного часа», когда Мазикины наиболее активны. Мы можем отдохнуть здесь.
Он указал на то место, где должна была быть девятка.
— А потом мы постараемся прибыть во дворец до наступления «Огненного часа».
Он указал на букву «О».
Я кивнула, показывая, что поняла, и старалась не скривиться, когда его дыхание попало на меня. С тех пор как я очутилась в городе, я учуяла много отвратительных запахов, но дыхание этого чувака? Самое худшее, что я когда-либо нюхала. Странное сочетание гнили и нечистот, и оно идеально сочеталось с его чёрными зубами. Он повернулся к Анне.
— Сочувствую тебе о Страже, — сказал он и отступил вглубь пещеры, жестом подзывая к себе Тресу.
Я наклонилась к Малачи и посмотрела на Анну.
— Что мы можем сделать?
Она покачала головой. Её пристальный взгляд был тёмным и напряжённым.
— Действуем по плану, — сказала она ровным голосом. — И надеемся на лучшее. Я никогда не сдамся.
«Я никогда не сдамся». Именно это и сказал ей Такеши.
— Поспите немного, вы двое, — продолжила она. — И сделайте друг друга сильнее.
— Анна… — начал Малачи, снова потянувшись к ней.
Она подняла руки, желая оттолкнуть его.
— Нет. Хватит всего этого. Я в порядке.
Малачи отстранился, нахмурившись.
— Ты не одинока в этом.
Она посмотрела на людей Кожевника, некоторые наблюдали за нами с большим интересом.
— Я знаю, — сказала она нам. — Поверьте мне, я знаю. Просто… оставьте меня в покое, ладно?
Малачи поколебался, а потом кивнул.
Я вздохнула.
— Хорошо.
Мне так много хотелось сказать Анне, но в тот момент я была уверена, что каждое слово причинит ей боль.