Я делаю глубокий вдох, вспоминая все свои тренировки в Ордене. Я снова тянусь к холоду, погружаясь глубоко в свой разум, направляя свой ужасный гнев. Наконец-то, я чувствую это — знакомое давление в задней части черепа. Я цепляюсь за это, представляя разрыв в ткани времени. Невидимыми руками растягиваю его все шире и шире, и, возможно, это просто мое затуманенное ядом воображение, но… я почти вижу темную фигуру вдалеке.
Тот самый ублюдок, который приходит ко мне во сне и говорит со мной, как с ребенком.
Мой отец.
Я знаю это. И всегда знал.
Если ты такой чертовски всемогущий, то почему бы тебе не сделать что-нибудь?
Слабый смех темной фигуры эхом отдается в глубине моего сознания. Это не издевательский смех; он более снисходителен, как родитель может смеяться над маленьким ребенком, который сделал что-то безобидно непослушное.
Этот звук… воображаемо это или нет, но это только еще больше злит меня.
Я разрываю пустоту на части, тянусь к нему, но он исчезает, как мираж, оставляя меня в холоде и темноте.
Одинокого. Сердитого. Дерзкого.
Ну и что?
Я принимаю это. Холод охватывает мое лицо.
Наконец-то, время подчиняется моей воле. Я испустил глубокий, дрожащий вздох облегчения.
На нас опускается тишина.
Убийца замирает на середине движения.
Ветер перестает завывать.
Застыв, как медленно движущаяся статуя, Амали смотрит на меня сверху вниз со своего наблюдательного пункта на выступе, держа арбалетный болт в одной руке. Завитки ее великолепных волос развеваются в воздухе, а ее лицо так чертовски красиво, что мне больно внутри.
Еще немного, любовь моя. Мне нужно вразумить этого дракона.
Я вытягиваю шею, глядя на золотого дракона.
— Твой мальчик умрет, если ты не отнесешь его обратно на Черную Гору. — Мой голос звучит хрипло, как будто я проглотил полный рот дыма. — Я буду удерживать время так долго, как смогу, но сейчас вы должны уйти.
«Она выстрелила в моего хозяина. Я должна сжечь ее». Ярость дракона — это стена жара. Застыв во времени, Амали и Достопочтенный пристально смотрят на нас, совершенно не подозревая о нашем разговоре.
— И позволить ему умереть? — Я заставляю себя говорить спокойно, даже беззаботно. — Это твой выбор, дракон. Но если ты причинишь ей вред, я отпущу время, и он истечет кровью до смерти.
Драконица фыркает, из ее ноздрей вырывается крошечная струйка дыма.
«Я сказала «должна», а не «буду». Я знаю, что лучше не причинять вреда Отмеченной».
— Тогда прими мою сделку. Я потяну время. В обмен ты должна забрать его и уйти.
«Откуда мне знать, что ты сдержишь свое слово?»
— Я всегда соблюдаю свои контракты, дракон. У тебя нет выбора. Прямо сейчас мое слово — это все, что у тебя есть. Можешь проигнорировать это на свой страх и риск.
Дракон издает низкий рокот, который может быть звуком веселья или неудовольствия. Я не могу сказать. Она смотрит на меня непроницаемым янтарным взглядом, внимательно изучая, пока я беспомощно лежу на земле. На мгновение оказываюсь в ловушке этих кристальных глубин и внезапно, без сомнения, понимаю, что она древняя.
«Ты можешь называть меня Вайлорен, — тихо говорит она у меня в голове. — Мы еще встретимся, Кайм Анангу. Несмотря на то, во что ты веришь, твоя судьба лежит внутри Черной Горы».
— Это основано на каком-то твоем предчувствии, дракон?
«Возможно».
Любопытство сжигает меня изнутри — я ничего не могу с собой поделать. Согласно древним преданиям, драконы видят будущее в своих снах. Если бы ситуация не была такой напряженной, я бы убедил Вайлорен позволить мне поковыряться в ее мозгах.
Она идет вперед и осматривает своего подопечного. Всадник дракона стоит, положив одну руку на рану, его пальцы плотно прижаты к плоти, когда он пытается остановить кровотечение. Будучи Достопочтенным, он знает, что не стоит пытаться вынуть болт. Это только ускорило бы его смерть.
Вайлорен испускает глубокий, раздраженный вздох.
«Я говорила ему, чтобы он не недооценивал тебя». Она открывает свой огромный рот, обнажая внушительный набор массивных острых зубов.
Затем берет неподвижное тело наездника в рот и проглатывает его одним большим глотком.
Она… съела его?
Я в шоке смотрю на дракона.
«О, не смотри на меня так, дитя. Я просто держу его в зубах, пока не смогу отнести в безопасное место. Я не дикий зверь. И увижу тебя снова, полукровка».
Вайлорен поворачивается к неестественно тихой ночи, расправляя свои великолепные золотые крылья. Они вспыхивают, как массивные кожаные веера, открывая намек на красный цвет на нижней стороне.