— Почему нет? Я все равно застряну здесь, пока яд не выветрится. С таким же успехом можно заняться чем-нибудь веселым, чтобы скоротать время.
— Веселым? О чем, во имя Бесконечного Разлома, ты говоришь, Кайм?
— Загляни внутрь.
Любопытство берет над ней верх.
— Ч-что это?
— Форма, подобающая убийце императора и нападающего на Орден. Что-нибудь, что согреет тебя как следует. Выбрал специально для тебя. — Я оглядываю ее с ног до головы, и искра возбуждения пробегает по моему телу. — Эта одежда сделана из лучшей белийской кожи мастерами своего дела. Тебе было бы трудно найти что-нибудь столь же хорошо сделанное в Даймаре.
На ее щеках появляется восхитительный розовый румянец.
— С-спасибо тебе, Кайм.
— Спасибо тебе, моя милая Амали. Ты делаешь мое жалкое состояние почти терпимым.
Глава 7
Амали
— Примерь их. — Глаза Кайма прожигают меня насквозь, когда я беру черную кожаную сумку и развязываю завязки сверху. — Я мог только прикинуть твои размеры, но совершенно уверен, что не ошибся.
— Да, уж, — фыркаю я. Как же он самоуверен, даже когда не может пошевелиться.
Он лежит на спине, совершенно неподвижный, если не считать лица, которое нехарактерно выразительно. Его кожа снова приобрела тот алебастровый вид. Кажется, это происходит всякий раз, когда он использует свои силы, исчезая по мере того, как его тело согревается. В ярком лунном свете, освещающем его лицо, он напоминает мне одного из персонажей тех огромных фантастических фресок, которые нарисованы на стенах дворца. Они изображают богов и монстров, темных, ужасающих злодеев и возмутительно сияющих героев.
Кайм бы отлично вписался, хотя определенно не был бы одним из героев.
Как так получается, что он может казаться таким опасным, даже когда беспомощен?
Ну, не совсем беспомощным. В конце концов, даже в своем нынешнем состоянии он заставил дракона исчезнуть.
Мои глаза расширяются, когда я лезу в рюкзак и вытаскиваю подарки Кайма. Мягкая кожа и самый гладкий, самый мягкий мех скользят под моими пальцами. Одежда необычайно хорошо сшита, с почти идеальной прострочкой и тонко вырезанными пуговицами из слоновой кости. Брюки и жилет насыщенного, глубокого красного оттенка, который напоминает мне о только что пролитой крови.
Как уместно.
Вещи выглядят так, будто обтянут каждый мой изгиб, словно вторая кожа
Кайм наблюдает за мной со слегка напряженным выражением лица. Его глаза дикие и жаждущие, как будто он голодный хищник, который только что увидел упитанную добычу.
Я замираю, внезапно почувствовав себя неловко.
Эта прекрасная одежда для меня?
Мое сердце скачет галопом. Между бедер просачивается тепло.
Черты лица Кайма смягчаются, и даже его мягкость неотразима.
— В них тебе будет тепло. Я приношу извинения за то, что не смог найти тебе что-нибудь подходящее раньше. В этой части света не хватает припасов.
— Ты лежишь на земле, парализованный ядом, и извиняешься за то, что принес мне хорошие вещи?
— Я буду извиняться перед тобой, когда мне заблагорассудится. Ты единственная, перед кем я когда-либо буду извиняться, так что, по крайней мере, позволь мне делать это время от времени.
— Ты безумец.
— Это говоришь мне ты?
У меня вырывается недоверчивый смешок.
— Тогда мы оба сумасшедшие. Или, может быть, мы единственные здравомыслящие люди на свете, а весь остальной мир сошел с ума.
— Это вполне возможно. Даже боги не застрахованы от безумия.
— Я думала, ты не веришь в богов.
Его улыбка становится шире и хитрой.
— Я передумал. Прямо передо мной стоит богиня, так что в мифах должна быть доля правды.
У меня вырывается недоверчивое фырканье. Невозможный человек.
— Как получается, что ты становишься еще более чарующим, когда парализован от шеи и ниже?
Выражение его лица становится серьезным.
— Ты спасла меня, Амали. Для тебя я могу быть настолько чертовски очаровательным, насколько захочу.
Мое сердце бешено колотится. Я все еще дрожу от адреналина и страха после выстрела во всадника дракона. Безумие берет верх, и обжигающая магия посылает тепло по моему телу, уничтожая холод.
То, как он смотрит на меня… это сводит меня с ума.
Коварная мысль приходит мне в голову. Чего хочет Кайм не секрет. Его похоть безгранична.
Я могла бы с таким же успехом порадовать его, даже если он на мгновение выведен из строя.