Огромная волна обрушивается на берег, заливая нас, гася дым, вырывающийся изо рта и ноздрей Вайлорен. Я вытаскиваю свой меч из ее глаза и отступаю назад. Она перекатывается на бок и издает глубокий вой боли, золотые крылья бьются о песок.
У меня покалывает в затылке. Я поднимаю глаза. На горизонте есть тени. Семь из них быстро приближались к нам, бесшумно рассекая свирепый ветер.
Я снова пытаюсь остановить время, чтобы быстро оказаться среди них и перерезать им глотки, но на этот раз холод трудно уловить. Моя рука с мечом начинает дрожать. Сила покидает мое тело.
Слишком поздно я понимаю, что случилось.
Действие дубильной травы проходит.
Она быстро вытекает из моего тела, и разрушительный яд огня Морхаба берет верх.
Я падаю на колени. Время ускользает из моих рук. Меч со звоном падает на землю. Дрожащей рукой мне удается залезть в рюкзак и достать гранату, но пальцы так сильно дрожат, что я не могу дернуть за шнурок, который активирует бомбу.
Ассасины приближаются. Они разговаривают между собой на ионийском, но я не могу разобрать их слов из-за оглушительного рева ветра.
Обнажены клинки; длинные серебристые лезвия поблескивают в тусклом свете.
Рыча от разочарования, я пытаюсь подняться на ноги, но впервые в жизни мое тело и сила воли подводят меня. Дубильная трава сожгла всю энергию, болезнь вернулась с удвоенной силой.
Боль обрушивается на меня, как лавина, погружая в чистую агонию. Я покачиваюсь на коленях. Дикий порыв ветра налетает сзади, заставляя меня растянуться на животе.
Я пробую на вкус белый костяной песок и выплевываю горькое проклятие.
То, чего я больше всего боялся, наконец-то, происходит.
Я совершенно беспомощен, и это хуже, чем мог себе представить, потому что теперь есть кто-то, кого мне нужно защитить любой ценой.
Как, во имя проклятого ада Локи, я попал в эту ситуацию?
С самого начала, когда Амали пробудила во мне самый первый приступ похоти, я знал, что от нее будут неприятности.
Не привязываться.
Я пытался сказать себе это, и посмотрите, где я сейчас нахожусь. Посмотрите, как далеко я отклонился от своих собственных правил. Раньше мог мыслить без эмоций, быть рациональным, холодным и расчетливым, но теперь…
Я уничтожен.
И я бы делал это снова и снова, просто чтобы быть с ней.
И я сделаю это снова, потому что не знаю другого способа.
Когда дождь обрушивается мне на спину, а бушующий океан выбрасывает на берег волну за волной, приближаясь с каждым порывом ветра, я закрываю глаза и вглядываюсь в черную пустоту внутри себя. Я представляю себе место, которое всегда посещаю в своих снах; тот бесцветный, беззвучный мир, где всегда встречаю его.
«Если ты хочешь поторговаться со мной, то сейчас, черт возьми, самое подходящее время появиться».
Мои мысли эхом отдаются в тишине моего разума. Рев ветра — это далекое воспоминание.
Я больше не вижу деревьев. Я даже не вижу теней.
«Я… я сделаю все, что ты захочешь. — Мой голос превращается в пафосную, жалкую мольбу. — Я не привык просить милостыню, но сейчас я в отчаянии. Где ты?»
Тишина.
В моем сознании царит только тишина.
Безликий человек ушел, или, возможно, он игнорирует меня. Я подавляю свое разочарование, прежде чем оно грозит захлестнуть меня.
«Ублюдок. В любом случае, что хорошего ты мне когда-либо сделал?»
Я чувствую движение вокруг себя. Убийцы здесь, молчаливые, смертоносные и полные ненависти за то, что я с ними сделал.
Я открываю глаза. Вайлорен злобно смотрит на меня своим оставшимся глазом.
По крайней мере, я на мгновение вывел ее из строя. Это даст Амали некоторое время, чтобы сбежать. Лучше, чтобы убийцы сосредоточились на мне. Они не знают, что корабль Энака пришвартован вверх по реке среди густых мангровых зарослей, и они никогда не вытянут из меня эту информацию.