— Э-это просто оборот речи, сэр.
— Свяжи его покрепче и не выпускай из виду. Мне нужна помощь. И давай уберемся с этого чертова ветра. Ураган вот-вот разразится.
Ветер усиливается. По небу проносятся молнии, за которыми следует оглушительный раскат грома.
Я замираю на месте, когда убийца связывает меня. Странное чувство отстраненности охватывает тело, разделяя мое сознание пополам. Половина испытывает невыносимую боль. Другая половина хладнокровно наблюдает за всем издалека.
Это странно.
Я все еще чувствую свои руки, но они исчезли. Даже если бы сейчас восстановил свои силы, я бы не смог владеть своим оружием. И ничего не мог сделать.
Как я теперь должен защищать Амали?
И почему у меня такое чувство, что темный ублюдок в глубине моего сознания безмолвно смеется надо мной издалека?
Отчаяние сжимает сердце, но я отказываюсь впускать его внутрь. Вместо этого закрываю глаза и думаю о ней, мысленно представляя прекрасное загорелое лицо.
Не сдавайся сейчас, Каймениэль, говорит она в моем воображении, и ее мягкий, мелодичный голос — словно бальзам на мою душу. Все будет хорошо.
Но ее слова — всего лишь мое принятие желаемого за действительность.
Свобода… с моей единственной и неповторимой настоящей парой.
Она была так близко.
Что, черт возьми, мне теперь делать?
Я уничтожу любого, кто коснется ее хоть пальцем.
Это то, что говорит мое сердце.
Но реальность иная. Я яростно моргаю, но мой мир уже погружается во тьму, сознание тонет под потоком боли и ярости, разъедаемое злобным ядом дракона.
Мир кажется потерянным, но я отказываюсь сдаваться. Мои руки утеряны, но у меня все еще есть разум, зрение и мое холодное бьющееся сердце.
И как только выберусь из этого бардака, я найду способ уничтожить их всех.
Глава 19
Амали
Где-то посреди ночи, несмотря на то, что корабль стонал, раскачивался и сильно шатался из стороны в сторону, я почувствовала, что засыпаю.
Я уютно устроилась на куче подушек и одеял и закрыла глаза. И в конце концов погрузилась в беспокойный сон.
И мне снился Кайм.
Это был такой странный сон. Я видела его в бесцветном, беззвучном месте, идущего по лесу серебристых деревьев в ярком лунном свете. Это было очень похоже на Комори, но там было совершенно тихо, а лес, который я знаю, никогда не бывает тихим.
В моем сне он выглядел как-то по-другому. Он был с обнаженной грудью и великолепен, на нем не было ничего, кроме пары простых черных брюк, и, конечно, потому что это была моя фантазия, упомянутые брюки приятно облегали его подтянутую задницу и бедра.
Отвлекающим фактором были чернила на его руках, которые выделялись больше всего.
Они были… завершенными. Незаконченные узоры были заполнены, серые и обсидиановые чешуйки мерцали в холодном свете. А его ладони…
Они были совершенно черными, как будто их окунули в чернила. Даже ногти у него были черные.
Это определенно был мой Кайм, и все же это не так. Его кожа была цвета свежего снега, слегка прозрачная и кристаллическая. Его волосы длинные и растрепанные, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, я уставилась в глаза, в которых отражалась капля бесконечного ночного неба.
Но даже когда я так сильно жаждала его прикосновения, он смотрел прямо сквозь меня, как будто меня там даже не было.
Он был отчужденным и отстраненным, и это пугало меня.
Где ты, Кайм? Почему ты не хочешь вернуться ко мне?
Я открываю глаза, протирая их, чтобы попытаться избавиться от этого странного сна и тревожного чувства, которое пришло вместе с ним.
Я смотрю на темную деревянную крышу корабельной каюты. Все спокойно. Ветер стих. Корабль неподвижен. Дождь больше не барабанит по наружным стенам.
Энака нигде не видно.
Дверь каюты открыта.
Я поднимаюсь на ноги и выхожу на улицу с затуманенными страхом глазами.
Часть меня отчаянно надеется найти Кайма там, на палубе, ощетинившегося от холодного напряжения, когда он приказывает Энаку, но я знаю, что его там не будет.
Если бы Кайм вернулся, он бы уже пришел и заключил меня в свои сильные объятия, и мне было бы все равно, теплый он или холодный.
Он мой Каймениэль.
Меня действительно не волнует, что он бледный, неземной и почти наверняка не человек. Меня не волнует, что он опытный убийца, безжалостный и жестокий, потому что таким его сформировала жизнь.
Меня не волнует, что он даже не знает, кто он такой.