Он отлично понял предупреждение Чашека, но всё равно на всякий случай отодвинулся на другой конец стола. Если ты хранишь такой большой секрет, никогда не угадаешь, когда тебя в следующий раз кто-нибудь пнёт.
Старина Чайник тяжело, печально вздохнул. Он всегда очень радовался своему дню рождения и всё утро ждал, когда же кто-нибудь его поздравит. Но друзья не звонили, соседи не заходили проведать, а теперь ещё и мальчики всё забыли. Уголки его губ грустно опустились, и он хмуро сбросил на тарелку Чашека подгоревший блин со сковородки. Эх… Может быть, сегодня действительно просто ещё один обычный день?
Тук-тук-тук!
Или, может быть, всё-таки нет! Кто-то пришёл! Кто-то вспомнил! Старина Чайник бросился к двери. Кто же из чудесных, чувствительных, чутких соседей пришёл его проведать?
Но оказалось, что никто.
В дверь стучала Гильда фон Гинденбург.
Гильда фон Гинденбург не была чудесным, чувствительным, чутким соседом. Гильда фон Гинденбург была той ещё язвой. Старина Чайник попытался как-то скрыть разочарование, но это оказалось непросто. Гильду трудно было любить. Во-первых, она считала себя чуть выше всех остальных обитателей острова. Да, она дирижабль и в самом деле живёт на небе, но неужели надо настолько этим кичиться? А ещё она постоянно злилась. Старина Чайник не знал, зачем она заявилась к нему прямо с утра, но вряд ли для того, чтобы поздравить с днём рождения.
– Доброе утро, Гильда, – сказал он.
– Доброе? – усмехнулась Гильда. – Думаете, это доброе утро?
О, какая неожиданность: Её Дирижабельство изволят быть чем-то недовольны. Старина Чайник вздохнул.
– Что случилось?
Гильда свирепо взглянула на него, раздувая ноздри; тело её начало угрожающе пухнуть, и он даже испугался, что она вот-вот лопнет.
– Вот что случилось! – рявкнула Гильда.
Она вскинула руку со сжатым кулаком (которого все боялись, даже когда она была в хорошем настроении); в кулаке оказался мячик – белый, с вышивкой в форме подковы по краям, ничем не отличающийся от сотен других мячиков – кроме одного. Большими чёрными буквами на нём были написаны вот такие слова: собственность чашека.
– Вчера я ухаживала за своим облачным садом – самым замечательным во всём небе, между прочим, – и тут в него прилетел этот отвратительный снаряд. Уничтожил целую грядку моей призовой воздушной календулы! – крикнула она.
Воздушная календула, если кто её никогда не видел, – это очаровательный маленький шарик, сделанный из самых райских облаков. Каждый цветок держится на тонком облачном стебельке с туманными белыми листьями, которые нежно подрагивают на ветру – ну, конечно, если в них вдруг не прилетит бейсбольный мяч после особенно удачного удара.
Старина Чайник почесал подбородок.
– Вижу… – сказал он. – Мне, конечно, очень жаль, Гильда. Но я совершенно уверен, что это случайность.
– Случайность? Это трагедия! – завопила она. – Вы хоть представляете, как это сложно – вырастить облачный сад? Сначала надо каждый раз уговаривать нежный туман, чтобы он сгустился в бутончик, а потом со всей возможной любовью придавать цветам идеальную форму. Я потратила несколько недель, доводя воздушную календулу до совершенства. А потом за одну бездумную секунду этот вредитель…
Её костистый обвиняющий перст указал прямо на Чашека, всё ещё сидевшего за столом. Тот виновато посмотрел на неё. Он бы с удовольствием объяснил, что вчера нанёс лучший удар в жизни, когда мячик улетает всё выше и выше, и думаешь, что он вообще никогда не упадёт (и всё равно потом удивляешься, что не падает), и уж точно не целился в её облако. Но, конечно, он не сказал ей ни этого, ни чего-либо другого, потому что рот у него был набит блином, а с полным ртом разговаривать невежливо.
Старина Чайник покачал головой.
– Я поговорю с Чашеком, Гильда, – сказал он.
– И не забудьте, – ответила она. – Этот мальчишка – настоящее наказание. Если он снова что-то натворит с моим садом, я сама с ним разберусь!
Старина Чайник закусил губу, и из его носика вырвалась маленькая струйка пара. Он не любил угроз, особенно с самого утра и особенно – в свой день рождения. Он даже подумал, не захлопнуть ли дверь прямо у неё перед носом, но, конечно же, не сделал этого. Старина Чайник никогда и ни с кем не бывал грубым. Даже с Гильдой фон Гинденбург.
– Удачного дня, Гильда, – сказал он.
– Удачного! Ага, как же! – проворчала она и быстрыми шагами удалилась.
Старина Чайник закрыл дверь и вернулся к обеденному столу. Он было недовольно посмотрел на Чашека, но потом положил мяч рядом с его тарелкой.