Крик сменился по-детски отчаянным всхлипыванием.
Наима сжала бабулину руку и бережно, по миллиметру, покатила кровать по неровному асфальту, навстречу пышным желтым кустам.
– Смотри, бабуля, – сказала она. – У мистера Ямамото цветут розы.
Бабуля глухо закашлялась под респиратором. И снова вскрикнула.
Когда Наима наконец поставила кровать в новом доме рядом с черным диваном и искусственной пальмой, бабуля плакала навзрыд.
Наима проклинала себя на чем свет стоит. Почему нельзя было вывести блох дома? Что на нее нашло? Виски пульсировали от мигрени. В последний раз она испытывала такую безысходность, когда по всем каналам стали трубить о новом трехдневном гриппе.
Словом, когда Наима сняла повязки, обнажив черно-красные язвы в бабулиной спине, плакали обе. В нос ударил резкий запах разложения. Над правой ягодицей зияла рана размером с лунку для гольфа. Несмотря на все старания Наимы, инфекция не отступала.
Девушка бессильно выругалась и принялась дрожащими руками чистить рану, слой за слоем соскребая нежную плоть, как учила Шанис.
Разумеется, бабуля не умолкала ни на секунду.
Наима не сдавалась, хотя горло сводил спазм, а глаза саднили от дыма. Наконец воспаленных тканей не осталось, зловоние улетучилось, а израненную плоть скрыла повязка с заживляющей мазью.
Она окунула губку в кувшин с кипяченой водой и принялась аккуратно подмывать бабулю. По сморщенным бедрам заструилась вода. Наима протерла узкую полоску лобковых волос. С удовлетворением отметила, что на коже нет раздражения от мочи. Хоть что-то в порядке.
Пришло время поесть, и Наима заглянула под медицинскую ленту, фиксирующую желудочный зонд у пупка. Все чисто. Она закрепила пакет с коктейлем на крючке, и питательный раствор медленно пополз по трубке в бабулин желудок.
Бабуля уже спала, словно мучительного переезда и не было.
Даже дым как будто поредел.
– Спасибо, господи, – произнесла Наима.
В доме работал водопровод, а на террасе стоял современный гриль, только жарить было нечего. Перед отъездом мистер Ямамото освободил кухонные шкафчики, вспомнила она; не в его правилах оставлять за собой беспорядок. Ей достался пустой холодильник без единого испорченного продукта, идеально чистые унитазы.
И ни одной блохи. Курорт, да и только.
Наима каждые два часа меняла бабуле позу. Она переставила машину в гараж мистера Ямамото, каким-то чудом не тронутый мародерами. Там даже обнаружились фонарь и пустая канистра. Забросив находки в багажник, Наима снова отправилась переворачивать и кормить бабулю.
Сумерки сгустились задолго до захода солнца. Около пяти часов пронзительно завыли койоты, сбитые с толку темнотой и сиренами. Унылый хор с каждым днем набирал силу: видимо, к стае прибивались брошенные собаки. Вой доносился со всех сторон, как будто Футхилл-парк стоял посреди джунглей.
Мне не страшно, решила Наима. Пока нет. Может, испугаюсь когда-нибудь потом. Например, завтра.
Она сидела на крыльце с банкой теплого пива: у соседа в гостиной нашелся целый ящик. Остатки роскоши. Конечно, травка лучше, но и пиво помогало забыться: совсем чуть-чуть и ненадолго. На противоположной стороне улицы маячил бабулин двухэтажный домик. Въездную аллею усыпали лиловые лепестки палисандра. Интересно, уцелеет ли дерево при нынешних пожарах? Вернется ли сюда сама Наима, чтобы показать детям красоту среди руин?
Она уже собралась возвращаться в дом, как вдруг прямо над ухом завизжала сирена, и у бордюра притормозила патрульная машина, густо облепленная грязью. На стене заплясал красный огонек бесполезной мигалки.
Из машины вышел парень в форме городской полиции – приземистый, чуть выше Наимы, смуглый и темноволосый. На вид ее ровесник – двадцать один год, не больше. Кажется, он тут мелькал при эвакуации. Парень был неулыбчив, как большинство копов. На жетоне Наима разглядела фамилию «Санчес». Точно, она его раньше видела.
Полицейский не стал спрашивать Наиму, почему она без штанов: возможно, полураздетые люди попадались ему на каждом шагу.
– Ты что, тут убираешь? – удивился он.
Неделю назад лужайка, на которой они с Шанис и другими девчонками играли в детстве, была завалена мусором. Наима не ставила себе цели расчистить ее полностью, но каждый день разгребала маленький участок – процесс помогал ей расслабиться. Только на пальму за футболкой и джинсами лезть пока не рискнула. И на ограде бассейна тоже болтались тряпки: туда у нее еще не дошли руки.
– Не хочу, чтобы квартал превратился в помойку. Я тут выросла.
– Других проблем у тебя нет?
– У меня в машине есть все необходимое для жизни.