Стоя навытяжку, Дарвин погрузился в свои мысли, в то время как мужчины в смокингах и женщины в вечерних платьях из прошитого медными нитями ламе и шелковых перчатках до локтя торопились к лифту – всем не терпелось побыстрее оказаться на седьмом этаже, в ресторане «Над городом». Поймав, однако, на себе проницательный взгляд мистера Розенберга, владельца отеля, мальчик тоже сорвался с места, захватил в курительной комнате большой хьюмидор из испанского кедра и бросился к лифту для прислуги, в котором пахло каллами и ростбифом.
Гости располагались за чайными столиками в уютных кабинках и на спешно остекленных верандах под «Дикие вишни» Бетти Холл Кларк и незамысловатый регтайм на механическом пианино. Со всех сторон раздавались восторженные ахи и охи – в ночном небе извивались светящиеся пурпурные и сине-зеленые ленты северного сияния, предваряя, возможно, самый величественный финал из всех. Самые бесстрашные из клиентов отваживались выходить на галерею во флорентийском стиле и в сад на крыше и склонялись над перилами, чтобы лучше разглядеть далекую линию горизонта и огоньки суденышек на озере Вашингтон – медленно двигаясь по водной глади, слегка покачиваясь вверх-вниз, они вспыхивали светлячками в меду. Некоторые из смельчаков носили сдвинутые на макушку противогазы, словно на каком-то маскараде. Пожилые дамы закрывали лица плотными вуалями и не расставались со специальными «кометными» зонтиками, чтобы защитить себя от пыли и сажи, которые должны были вот-вот посыпаться с неба.
Дарвин как раз пристроил свой хьюмидор и принялся продавать кубинские сигары по десять центов за штуку, когда мимо прошла Люси Стрингфеллоу в своем ослепительно прекрасном розовом платьице и наколке в тон. На серебряном подносе девушки лежали нюхательный табак для дам и «кометные пилюли». Вошедшие недавно в моду голубые пастилки содержали в себе коллоидное серебро и помимо защиты от вредных газов сообщали коже принимавшего их изысканный пепельный цвет.
– Привет, Подарок, – поддразнила Люси, послав Дарвину воздушный поцелуй. – Я твоя до конца времен. Или до рассвета – смотря что наступит раньше.
Она была на год старше, на целый дюйм выше и вечно звала его не настоящим американским именем, а как угодно по созвучию – Подарок, Мандарин, Дракончик, Барвинок и даже Дорогуша или Дорогой. Последнее ужасно смущало, но было приятно.
Дарвин встретился с ней взглядом, но тут же поспешно отвел глаза.
– Как думаешь, она сегодня правда появится? Ложная тревога может повредить репутации отеля.
Люси кивнула в сторону горизонта.
– Мистер Розенберг сказал, в гидрографическом управлении получили сигнал с морского судна. Потом телеграф перестал работать – значит, «Скиталица» уже точно близко. Как северное сияние вспыхнуло, так радио тут же и отказало.
Сообщение о неработающем беспроволочном телеграфе испугало Дарвина. Ну то есть не то чтобы испугало, но все же заставило нервничать куда больше, чем он ожидал. Как-никак, все последние недели заголовки в «Звезде Сиэтла» пестрели цитатами Камиля Фламмариона, французского астронома. Тот подсчитал, что Земля будет целых пять часов проходить через хвост кометы, растянувшийся на миллионы миль и содержащий ядовитый газ циан – само название звучало зловеще. «Смертоносная пришелица отравит нашу атмосферу и принесет с собой страшную опасность для всего живого, причиняя слепоту, многообразные болезни, даже смерть», – предупреждал Фламмарион. А еще какой-то английский ученый из Королевской Гринвичской обсерватории предсказал, что мощная приливная сила заставит воды Тихого океана хлынуть в Атлантику.
Дарвин не знал, чему верить, как и все прочие. Отсюда, с верхнего этажа отеля, он видел собравшихся вокруг собора Святого Иакова, где служба должна была продолжаться всю ночь. Похоже, весь Сиэтл – да что там, весь мир – либо замаливал грехи, либо торопился наделать побольше новых.
– У тебя что-то бледный вид, – заметила Люси. – Ты хорошо себя чувствуешь, мой милый-дорогой?
Дарвин вспыхнул.
– Это все табачный дым, – соврал он, притворно закашлявшись и приходя в себя.
Пока раззолоченный цвет сиэтлского общества праздновал прибытие кометы, там внизу, на улицах многие вели себя совсем по-другому. Некоторые с ее приближением укрылись в пещерах или заброшенных шахтах горы Рейнир. Иные несчастные, снедаемые страхом, излишним религиозным пылом или тем и другим сразу, кончали с собой, пустив пулю в лоб или схватившись за оголенный провод. Другие выбирали более медленный путь, предпочитая упиться до смерти, и топили свой ужас в домашнем яблочном джине – стакан за стаканом, бутылка за бутылка, бочонок за бочонком. Тюрьмы переполняли свихнувшиеся из-за кометы. В газетах писали, как шериф где-то в Оклахоме спас девочку, которую отчим едва не принес в жертву под влиянием банды фанатиков, проповедовавших грядущий конец света.