Только звонок Лорела отвлекает меня от нашего несерьезного пьяного веселья.
— Алло? — мой язык заплетается, я все еще хихикаю, а сидящий рядом Гейл пытается встать на ноги и добраться до своих пакетов.
— Мортем, где ты? — Лорел серьезен, и его тон мог бы смутить меня. Особенно с учетом того, что он отпустил меня на три часа, а прошло уже в лучшем случае шесть. Но я слишком пьян, чтобы париться.
— Я в… В Горд-он-Сайд. — вот и почем икота и заикания разобрали меня прямо сейчас? Хаха, знатно меня колбасит.
— Мортем, ты в курсе, сколько сейчас времени? — вот и врубился режим «папочка проблемного подростка».
— Аха. Много. — едва сдерживая смех, я наблюдаю за тем, как Гейл все-таки добредает до пакетов, зарываясь в них в поисках чего-то.
— Домой. Живо. — воу-воу-воу, это уже серьезно. Настолько угрожающего тона у Лорела еще не было.
— Угу, сейчас пойду. — не хочу домой. Не хочу снова видеть Руби и ее друзей. Я устал от этого дерьма больше, чем от своей никчемной жизни. — Ой, кстаааати. Можно я приведу своего друга? Ему н-негде жить сейчас, ну и…
— Нет. Никаких друзей. — окей. Прости, Гейл, ночевать тебе тут сегодня.
— Окей-окей, я понял. Скоро двину домой. — мне бы еще встать на ноги нормально, там и подумаем, как я буду добираться.
— Уж постарайся. Я очень за тебя переживаю, Мортем. — он отключается, а я выпадаю в прострацию.
Лорел за меня очень переживает. Конечно, я знаю это. Отчасти поэтому я им заинтересовался — никто больше не переживал за меня, кроме Гейла. Никому я не был нужен после смерти бабушки. Потому, когда добрый могильщик дал мне целый ворох своего внимания, я втюрился в него по-уши. Но теперь-то я что творю? Такими темпами я разочарую его полностью и лишусь последнего человека, который заботится обо мне.
— Так, Гейл, закругляемся. Мне нужно домой. — с огромным трудом я поднимаюсь на ноги. Эй, ребят, ну не подводите меня, когда нужны!
— А я? Ты спросил про меня? — он поднимает голову от пакетов и смотрит. Но его мутный взгляд на мне не сфокусирован.
— Нет, чувак, тебе ко мне путь заказан. — как трудно двигаться-то, а. Мир весь кружится и расплывается. Я как рыбка в море — подслеповат и кручусь волнами. — Жить тебе тут до скончания жизни твоей.
— О, ну спасибо за столь радужный прогноз. — друг обиженно всхлипывает, и где-то в моих мозгах возникает желание остаться с ним. Но образ Лорела это желание перебивает. — Топи уже, предательская жопа. Завтра чтобы ответил на мои звонки.
— Когда проснусь, так хоть обзвонись. — шатаясь и ковыляя, я бреду к лестнице. — Удачи тебе в ночевке, дружище. Не мерзни!
— Сам не мерзни! Доберись до дома в целости и сохранности, приключенец. — отличное пожелание. А то я как-то уже не добрался без приключений, так до сих пор разгрести все не могу. — И, слушай… Не отчаивайся. У всего есть светлые стороны. Уверен, скоро ты их найдешь! — ага, конечно. В призраках, артеках, дымных фигурах я найду себе светлые стороны.
Кстати, куда делся дымный Гейл? Я его больше не вижу вот уже как. Час? Да и к черту его!
Ну, дорога будет долгой. Теперь главное не завалиться в какую-нибудь канаву или сточный люк. Так, для разнообразия. Ведь в моей жизни мало разносортного дерьма, надо вляпаться еще!
***
До дома я добрался без приключений, к своему великому счастью. Народ косился на меня, да, а кто-то даже пытался пожурить, но я посылал всех и каждого на три веселых буквы и полз дальше. И ведь дополз. Даже относительно быстро.
Лорел встретил меня уже на пороге дома. Мне хватило только одного его взгляда, чтобы кое-как протрезветь и начать наконец смущаться.
— Мортем, три дня назад под алкогольной вечеринкой на двоих я имел в виду нашу вечеринку, а не твою и твоего друга. — он отлично держал себя в руках, хотя я и видел, как кривятся его пухлые губы и хмурятся крупные брови.
— Это… Случайно вышло. — ну да, конечно, случайно. Не я ведь глотал вискарь из кружки как ненормальный, он сам в меня заливался.
— Даже говорить ничего не стану. Проходи давай. — он пропустил меня, съежившегося и напрягшегося до невозможности, в дом. — А, и еще. Ты под домашним арестом.
— Ну Лоре-е-ел, я правда не специально. — с отцом это никогда не срабатывало. Да он и не спрашивал — сразу хватался за ремень и бил от души, пока я не начинал харкать кровью и захлебываться криком.
— Никаких оправданий. Я и так очень с тобой мягок. — затолкав меня в прихожую и попутно поправив мою растрепавшуюся прическу парой торопливых движений, он закрыл за нами дверь и двинулся на кухню. — Иди мой руки и садись за стол. На ужин спагетти с курицей.
Так, ну это уже ни в какие ворота. Он мне ужин сготовил и вместо подзатыльника за пьянку по головке погладил. Я же сгорю так от стыда! Все эти приключения либо вгонят меня в могилу раньше времени, либо заставят провалиться перед Лорелом под землю после попыток забыть о них.
Для начала я прохожу в ванную. Заглядываю в зеркало над раковиной, но тут же отшатываюсь в отвращении. Даа, ну и мордас у меня. Щеки и уши краснющие, под носом сопли, тускло блестящие глаза слезятся, и только чудом линзы в них не сдвинулись. На голове кошмар любого парикмахера — волосы в полном беспорядке, и даже слабые попытки Лорела их поправить с этим кошмаром ничего толкового не сделали. И все это «великолепие» сверху приправлено тонким слоем песка и грязи, которого в особенности много на кое-как оттряхнутых руках и коленях.
Руки я мою так тщательно, что корочка на подживших ранках начала слезать. Так же ополаскиваю лицо, предварительно сняв и убрав в бокс линзы, а еще — приглаживаю волосы мокрыми руками. Но это все равно не делает меня красивее. Я все такой же бледный. Впалые щеки, большие глаза с крупными темными кругами под ними, искусанные в кровь губы и отпечаток моральной измотанности и непонимания происходящего. Я вижу себя в зеркале и прекрасно узнаю. Но мне казалось, что к такому образу я не вернусь больше никогда после того, как смог принять смерть бабушки. Судьба умеет пошутить, что тут скажешь.
Смыв кое-как грязь и чуть приведя себя в норму, я бреду в комнату. Переодеваюсь несколько неловко, едва не упав. Забрасываю штаны и майку на пол возле шкафа, напяливаю на себя пижамные штаны и футболку и тороплюсь на кухню. Лорел уже ждет меня — сидит за столом, лениво ковыряясь вилкой в спагетти, поверх которых лежит кусочек курятины. Моя тарелка тоже уже ждет на нужном месте. От горячей еды идет пар. У меня в груди начинает разрастаться черная дыра вины.
На с трудом гнущихся ногах я прохожу на свое место и сажусь, стараясь не смотреть на Лорела. Мои руки дрожат, когда я беру в руки вилку и пытаюсь накрутить на нее макароны.
— Мортем, может, это и не мое дело, но если с тобой что-то нехорошее случилось, ты можешь поделиться со мной. — голос Лорела теплый и нежный, но в нем есть и стальные нотки. Он все еще злится. Я не поднимаю головы.
— Со мной все нормально. — упорствовать не стоит, но я и так уже сболтнул лишнего Гейлу. Не хватало еще Грехема втянуть в мои проблемы.
— Да ну? У тебя лицо как у покойника, дорогуша. И это я не говорю о твоем внезапно очень нехорошем поведении. — звяканье вилки о стол заставляет меня сморщиться и покрепче вцепиться пальцами в свой столовый прибор. Надо зацепиться за реальное, чтобы не утонуть в воображаемом — так говорила бабушка мне, мечтательному восьмилетнему мальчику, который наконец нашел друзей. Так я делал с Гейлом пару часов назад, так делаю и сейчас. — Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Не держи в себе, поделись. Если ты не хочешь мне что-то рассказывать из-за того, что я… Ну, отмахнулся от тебя… Не бойся, я так больше не сделаю. Я был очень напряжен в тот момент, ну и… Прости меня, Мортем, мне очень жаль, что я тогда не выслушал тебя — он звучит так тоскливо. Извиняется от чистого сердца, простит меня его простить. Но за что? Я никогда на него и не обижался. А вот он на меня — должен. — Сейчас ты можешь не скрываться. Я все пойму. Может, ты завел себе подружку?