Я не хочу больше знать этот мир. Не хочу видеть его. Не хочу подвергать опасности себя и Лорела. Да срать с ним со мной, Лорела не втягивать. Он не заслужил этого! Если бы не он, я умер бы в канаве за месяцы до этого! Он подвергает себя опасности из-за меня. Он… Должен злиться, да? За то, что ему приходится рисковать собой ради меня, за то, что ему нужно нянчиться со мной. Папа всегда злился…
— Ну, не пострадал хоть? — но вместо того, чтобы кричать и свирепеть, он улыбается мне и успокаивает, сидя на полу в прихожей.
— У-у… — отрицательно мотнуть головой. Шмыгнуть носом. — А… А… — я даже не в силах спросить.
— Я тоже. Удар пришелся на плечо, со мной все будет в порядке. — ну почему, почему ты не зол? Это ведь моя вина, что ты оказался в опасности.
Ну почему ты не злишься? Мне от этого только хуже. И чувство вины съедает, разрастаясь в груди.
========== Объяснения ==========
За вещами мы с Лорелом так и не вернулись.
Грехем порывался было пойти за ними спустя часа два, как мы вернулись домой, но я остановил его. Одного его отпускать я не собирался. Но и с ним идти не мог. Я вообще не понимал, как он мог оставаться таким смелым. Меня от любого громкого звука или воя ветра в рассохшихся рамах корежило и потряхивало, а он еще и за вещами готов был рвануть. Так что вдвоем мы тоже не пошли. К счастью, на той полянке стоящего ничего не осталось — все было вполне заменимым, причем в относительно недорогих пределах.
Ночью мне снились кошмары. Существо из леса обрело еще больше деталей в моем сознании — огромные размеры, шипы на спине, второй ряд зубов. Во сне я не мог толком бежать, а оно не ждало, пока я удалюсь на приличное расстояние. Я бежал и бежал по пейзажам ночных кошмаров. Но был бессилен скрыться от собственного страха. Истерзанное тело Евы вставало из-под земли, хватало меня за ноги, тянуло за собой. Я кричал так громко, как только мог, пытаясь спастись из крепкой хватки израненных рук до того, как жуткое существо окончательно настигнет. На этом сон всегда заканчивался — монстр подбирался ко мне на предельно близко расстояние и уже тянулся своими когтями к моим ногам. Просыпаясь раз за разом во тьме комнаты, я съеживался на кровати, заворачиваясь в одеяло все глубже, пытаясь спрятаться, раствориться в его пучинах. А затем сон снова хватал и заставлял убегать от настигающего монстра. И так снова и снова, снова и снова, снова и снова, пока за окном не забрезжил рассвет.
Но даже сейчас, с первыми лучами солнца, я не могу избавиться от страха. Я хочу в туалет, у меня в желудке черная дыра. Но выбраться из-под одеяла и дойти куда мне надо я не могу. Из углов, в которых тьма еще не была развеяна солнцем, на меня пялились эти пустые глаза, которые я на свою беду увидел перед тем, как смог убежать. Мне чертовски страшно — настолько, что трудно даже высовывать голову из-под одеяла.
Я не хочу больше никаких приключений. Только снова стать обычным Мортемом Ирвингом — пацаном без страхов и стандартных норм морали, который ведет себя хорошо только ради того, чтобы произвести впечатление на человека, который меня приютил. Но настойчиво звонит телефон, и моя жизнь вновь начинает напоминать подростковый сериал.
— Мортем, привет! — я был бы рад, если бы вы отъебались от меня. Исчезли, умерли, оставили меня в покое! Но вместо того, чтобы исчезнуть, голос Евы вновь звучит в трубке. — Суббота закончилась, пора продолжать занятия. Больше отгулов брать не дам!
— Ева, не могла бы ты пойти нахуй? — хочу остаться дома. У меня нет никаких сил снова тренироваться.
— Эй! Вот это было оскорбительно. — я слышу злобное сопение, но голос Евы все равно звучит радостно. Слишком радостно для этого чертовски ужасного дня. — Что там у тебя случилось?
— Что случилось?! — бессонная ночь и страхи сказываются — я срываюсь на ни в чем не повинную девушку. — Я чуть не сдох вчера в лесу от когтей непонятной твари!
— Что? Ох черт… — кажется, Ева отлично понимает меня, несмотря на то, что информации я дал совсем мало. — Она была человекоподобной и когтистой?
— И как ты, блять, угадала?! — злость рвет меня на части напополам со страхом. Руки снова дрожат, даже под одеялом холодно от нарастающей тревоги.
— Твою мать. — Ева тяжело вздыхает, и я слышу нотки волнения в этом звуке. — Мортем, тогда ты тем более должен прийти к нам и все рассказать.
— Ты же в курсе, что я даже с кровати встать не могу? — если одеяло оставит меня, я умру. Мне страшно, я не хочу видеть этот свет.
— Пожалуйста, Мортем, соберись. Нам надо серьезно поговорить. — она почти умоляет. На фоне я слышу звон чего-то металлического. — В двенадцать у нас с Селиной на квартире. Хорошо?
— А не пойти ли тебе нахер и… — эта женщина никогда не дослушивает то, что ей хотят сказать? Похоже, она не считает нужным советоваться со мной по вопросам того, хочу ли я вообще заниматься чем-то экстраординарным сегодня. — Да бля!
Она отключается прежде, чем я успеваю высказать ей все, что думаю о той истории, в которую впутался. Телефон летит на пол, я хватаюсь за голову. Черт возьми! Она права, вендиго бы ее побрал. Я должен взять себя в руки и пойти к ним, выяснить все, как бы страшно не было. Но для начала — хотя бы найти силы сбросить одеяло одеяло. Осторожно отодвинуть его край, высунуть на воздух ноги. Легкий холодок заставляет поежится, но никакая бабайка меня не хватает, поэтому я чуть смелею и откидываю одеяло с себя полностью. Все так же осторожно спускаю ноги на пол, касаясь голыми стопами ворса коврика. И только когда и после этого меня ничто за ногу не цапает, я позволяю себе встать в полный рост и медленно двинуться в ванную. Что ж, угроза в доме была мнимой. Но это не значит, что я перестал боятся. Мышцы сводит от каждого более или менее громкого звука. Наверное, если сейчас где-нибудь упадет что-нибудь, я скончаюсь от сердечного приступа в самом рассвете сил.
В конце концов я добредаю и до кухни. В ней тихо и пусто, а еще несколько прохладно — окно на ночь было открыто, и потому ветерок знатно освежил комнату. Первым делом я закрываю окно — так, на всякий случай. Пальцы дрожат, когда я выглядываю, проходясь взглядом по рядкам могилок за окном. Но среди мрамора ни одной тени не нашлось. Можно было выдохнуть. А потом — залезть в холодильник, чтобы спасти себя от голодного воя желудка. В нем я нахожу остатки позавчерашнего ужина — стейк с картофелем. Вот его и поем. Разогрею только.
Я встаю к плите уже достаточно спокойным и чуть более расслабленным. Ставлю на конфорку сковородку, включаю на максимум плиту, вываливаю еду с тарелки на поверхность посуды. Теперь надо немного подождать — и вкусный завтрак готов. А вот отдых моим нервам наоборот отменяется.
Спать я не хочу совсем. Несмотря на то, что за ночь я толком не поспал, меня не морит и в кровать обратно не тянет. Бодрость и свежесть, приправленная напряженностью и тянущим чувством страха. Но уже лучше, чем в те моменты, когда я пробуждался от кошмаров и прятал голову в одеяло, боясь посмотреть в угол. Когда солнце осветило мир и развеяло тьму, дышать стало легче и сердце перестало заходиться судорожным стуком от блуждающего по коридору ветра.
Мясо начинает шкворчать, а картошка — пригорать. Потому я начинаю помешивать еду вилкой, вяло размышляя обо всем происходящем со мной. Меня втянули в то, о чем я знать, по идее, не должен, да и не сильно хочу. А я и рад был — с головой окунулся во все дерьмо и, несмотря на мучения и мозготряску, раз за разом влезал в эту же кучу. Сопряженный с нашим мир принял меня с распростертыми объятиями. В основном потому, что меня желали там видеть. Я был наивен и до странного слеп, позволив себе заиграться. Но теперь я узрел в полной мере, что тот мир вовсе не безопасен. Вендиго оскалил зубы и доказал мне, что Примумнатус не утопически-счастливое место. Одна ошибка, и мы с Лорелом были бы мертвы. Если в том мире есть такие твари как та, что я видел вчера, разве в нем можно жить спокойно? Очевидно, нет. Но из игры выйти уже не получится. Или получится? Если я скажу Селине, что отказываюсь дальше этим заниматься и никакая награда меня не подкупит, что она скажет? Мне не наплевать на судьбу этого мира. На свою собственную — да, но на судьбу человечества почему-то еще нет. Мы все прогнили, я — в первую очередь. Но при этом мы все еще имеем право на существование, я знаю это. Возможно, не Мортем Ирвинг, но многие другие люди. К примеру, Гейл, или Томми, или Кост, или Ронга… Много тех, кто заслужили счастье, насколько бы глубоко не пало человечество. Я так же хотел денег — оплатить свой неоплатный долг Лорелу. Но вместо того, чтобы подарить ему большую сумму в оплату всего, что он для меня сделал, я вовлек его в опасные приключения. А еще я не смогу сказать нет на помощь людям, как бы не строил из себя циника и мизантропа. Черт, как дерьмово это звучит. Если бы отец услышал, что я не могу сказать «нет», он бы меня отпинал так, что я бы кровью харкал. Но его нет. И мне не хватает сил решиться пойти в отказ.