— Да ладно?! Как?! — на очередной развилке я свернул налево, перебежав с одной стороны на другую через узенькую дорогу на красный свет. Хрен с ним, у меня тут великая радость!
— Вот Ронгу и спросишь, когда придешь. — Чей-то дикий ор на фоне заставил меня чуть отстранить телефон от уха. — А, кстать, у тебя деньги есть?
— Ну, найдется баксов двадцать. А что? — за телефонным разговором я совсем не заметил, как старенькие, но достаточно ухоженные маленькие домики резко закончились, сменившись уродливыми разваливающимися на глазах пятиэтажками. Проектировщики города знатно обдолбались, построив столь контрастно части одного района.
— Зайди, купи торт. Мы хотим отпраздновать успех Ронги с выпивкой и сладким. — голос Гела звучал так напыщенно и гордо, что я едва сдержал смешок. Семнадцать лет человеку, а все такой же, каким был в семь.
— А выпивку кто купит? — я как раз прохожу мимо громады банка, еще закрытого, но уже готового раскрыть свои двери посетителям.
Из открытого окошка на фасаде потрепанного временем двухэтажного здания на меня смотрела молодая девушка в белой рубашке. На фоне покрытых пылью и сколами буро-красных стен она выглядела богиней, не меньше. Она курила, и серый дым поднимался в серое же небо, не сносимый утихшим ветром. Красивая. Я помахал ей рукой и улыбнулся, надеясь, что это вызовет ответную симпатию, но девушка только закатила глаза, выбросила сигарету и закрыла окно с ржавыми металлическими рамами. Мда, конечно, этого стоило ожидать.
— Мортем! — Гейл так заорал в трубку, что у меня в ушах начало звенеть.
— Что?! — я ему ответил тем же, останавливаясь у какого-то богом забытого подъезда на пару минут. Они тут все однотипные, серые, пустые и убогие, отличаются только номерами на постоянно срываемых на металлолом табличках. Этот, к примеру, был тринадцатым. О, как хорошо, прям муа, выбрал так выбрал!
— Ты меня вообще слушаешь? — Гел цыкнул в телефон, и я представил, как он, в своей манере, потирает тонкими пальцами виски и хмурит широкие светлые брови, от чего по высокому лбу его расходятся морщинки. — Я говорю — у нас выпивка уже есть, тебе только торт купить.
— Ага-ага, обязательно. — тут как раз булочная через пару кварталов, самое оно.
— Не задерживайся, иначе мы все без тебя выпьем. — и отключился. Как всегда, не прощаясь.
Так, окей, магазин так магазин. Не зря, ой не зря я пару дней назад листовки по городу расклеивал. В рюкзаке, в боковом кармашке, как раз завалялись деньжата. К успеху иду.
Я оторвался от потертой кирпичной стены подъезда, на которую оперся во время разговора, и поспешил вперед — в такой еще пока далекий магазин. Сегодня у нас праздник!
***
На торт я потратил все имеющиеся у меня сейчас деньги. Зато он был шоколадным и большим настолько, что хватит всем четырнадцати участникам нашей группки.
Из булочной я выходил, крепко прижимая к груди розовую непрозрачную коробку со сладостью. В рюкзак она не вместилась, потому идти придется так. Благо, не далеко. Галаверский мост — первый из шести своих собратьев, связующих одну половину города со второй. Он находится в самой широкой части реки Сван, в районе Гринери. Когда-то в ту часть реки слетались все лебеди округи, но когда в Гринери открылась фабрика по пошиву одежды, а город стал расширяться, все лебеди успешно перекочевали на озеро Сванхаус на юге города, где и раньше были их гнездовья. В целом, Галаверский мост — вполне уютное местечко. Там не много граффити, прямо на соседней от него улице на левом берегу находится KFC, а на правом — средняя школа, в которой все еще учатся некоторые наши ребята. То, что Ронга смог отжать такое место в картишки — просто чудо-расчудесное.
Бредя по улицам в район Гринери, я наблюдаю, как город постепенно оживает. Дети, еще не обремененные школьными занятиями, выбираются из своих подъездов поиграть в мяч; офисные клерки, начинающие работу позже любых других работников города, садятся в машины или бредут по улицам, добираясь до своих офисов; старые жители города выходят растрясти кости, а заодно — поругаться на нынешнюю молодежь. Я не спешу, проходя мимо людей так, чтобы их плечи, локти и ладони находились подальше от меня. Торт в моих руках привлекает чужие взгляды — все с интересом смотрят мне вслед, наверняка думая, куда это школьник намылился с тортом во вторник в девять тридцать утра. Но я лишь гордо вздергиваю голову и вышагиваю еще медленнее.
На пересечении Гринери и Лэмстеда — внутригородской дороге Шевелет, меня ожидает толпа. Во вторник это не удивительно. Светофор тут всегда дольше работает для машин, чем для пешеходов, и народ, что работает в офисах Гринери, вынужден по полторы минуты ожидать, пока загорится зеленый. Перейти на красный так просто не получится — прямо у перехода стоит офицер МакКриди, молодой, но очень дотошный коп, патрулирующий улицы. И он не оставляет незамеченными даже такие мелочи.
Я встаю в самом хвосте толпы, опасаясь за безопасность своего тортика. Мне везет — я подхожу в последние тридцать секунд. Но уже на другом конце дороги удача меня оставляет.
— Ауч! — не успел я отойти от перехода и на метр, как за руку меня хватанула девушка. Она огляделась, а затем затащила меня в подворотню-тупик между двумя высотными домами. Я едва торт не выронил! — Мисс, вы что вообще делаете?
Она, стоит признать, красотка еще большая, чем та, которую я увидел в окне банка в Лэмстеде. Золотистые волосы волнами спадают на узкие плечи, пышную грудь и прямую спину, светлая кожа как раз того самого благородного оттенка, вызывающего немое восхищение своей красотой, а светло-голубые глаза такие яркие и чистые, что невольно в ступор встаешь от их невероятного цвета. При всем при этом она еще и выше меня на полторы головы, что не может не задеть моего самолюбия. Слегка, уже привычно, но все равно обидно.
— Ты! — ее нежный голос оказывается невероятно приятным и мелодичным. Чем-то он мне напоминает голос Лорела. Возможно, переливчатостью и звучностью своей? — Ты ведь ведьмак, да? — но весь выстроенный в голове образ прекрасной девушки в моей голове с треском разбивается об непреодолимую стену действительности.
— Что? — я смотрю в ее глаза, стараясь не опускать взгляда на глубокое декольте короткого кроваво-красного платья, из которого пышная грудь почти вываливалась. Декольте это настолько глубокое, что я могу увидеть кружевные оборки ее черного лифчика и небольшую родинку, что расплывается темным пятнышком на светлой коже почти у основания груди.
— Ты — ведьмак, не прикидывайся! — ее красные ногти больно впиваются мне в запястье. Глаза лихорадочно блестят, пухлые алые губы трясутся, а все ее благородное лицо с впалыми щеками, острым подбородком и высокими скулами то кривится, то хмурится. — Мне очень нужна твоя помощь!
— Простите, но вы меня с кем-то перепутали. — жаль, что такая красивая женщина — всего лишь еще одна городская сумасшедшая. Их у нас тут много — психдиспансера нет, в другой город их не отправляют, вот они и бродят, неприкаянные, по улицам.
— Нет-нет, я вижу твою ауру! Ты же точно он! — ух, ну и стальная у нее хватка. Надо бежать, пока ее еще сильнее не заклинило. И почему в такой момент никто не обратит на нас внимания? — Понимаешь, я — Селина, Богиня Луны. Я пришла в ваш мир на поиски своего брата Харона, и мне очень нужна твоя помощь! Я знаю, вы скрываетесь под личинами обычных людей, и я очень извиняюсь, что впутываю тебя в эту историю, но я должна эта сделать. Обещаю, если ты мне поможешь, я щедро тебе заплачу!
— Мисс, простите, но я вас нихера не понимаю. — я осторожно вытаскиваю свою руку из цепких пальцев и торопливо начинаю отходить спиной вперед. Уверен, выражение моего лица крайне комичное — я как-то кривился в зеркало, строил рожицы в него, и рожица смятения у меня получалась хуже всего. Тонкие губы искажала ужасная кривенькая ухмылочка, глаза прижмуривались так, что короткие ресницы выглядели просто комично, узкие брови так высоко вздергивались, что это было даже не забавно. Бе, фу, какая дрянь — если без патетики и сравнений. Так, о чем я там? Ах да, психованная! — Давайте поступим так — вы свалите от меня нахуй, а я пойду по своим делам куда подальше.