— Еще раз простите, что потревожил вас. Я, понимаете, не знал, что этот пляж уже кем-то облюбован, ну и…
— Мы на пляж монополию не устраивали, так что с радость примем вас в свою компанию. — Гейл, широкая ты душа, нет! — Правда, ребята?
Но ребята, пусть и нестройно, отвечают да. У мужчины так загораются глаза и такая улыбка расползается по губам, что мне не удается выдать свое категоричное нет.
— Спасибо вам! Я не шумный, наоборот, очень спокойный. Да и мешать вам не буду. — он так тараторит. Что-то в нем есть подозрительное. Не знаю почему, но мне этот Диггори не нравится. Начиная его лицом и заканчивая его странной татуировкой.
— А сколько вам лет? — Томми, все это время стоящий за спиной Гейла, наконец подает голос. Вот только со своей позиции я отлично вижу, как он судорожно прижимает к себе мяч.
— О, всего ничего! Двадцать пять! — он младше Лорела. Но лицо у него при этом такое, что я дал бы ему все сорок.
О невероятной худобе все помалкивают в тряпочку. Никто не хочет поднимать наверняка болезненную тему того, что наш новый знакомец выглядит как ходячий скелет и наверняка недоедает. А что я? Я тоже стискиваю зубы и молчу, делая вид, что не при делах тут. Как и все остальные. А Диггори тем временем раскладывает на песке в тенечке покрывало, достает из сумки ланч-бокс и бутылку с водой и устраивается. Он что-то напевает себе под нос, а мы все притихаем и наблюдаем. Игры прекратились. Пит, Винс и Денис выбираются из воды, Алекс и Родриге забрасывают замок, а Коул как-то опасливо подходит ко мне, похоже, совсем забыв о нанесенной ему обиде.
— Странный он какой-то. — он шепчет мне это на ухо, тыкая пальцем в ползающего по покрывалу Диггори.
— Ага. — я рад бы избавиться от непрошенного гостя. — Но Гейл прав — мы не устанавливали монополию на этот пляж. Пусть сидит. Сделает что-то странное — тогда и поговорим.
— Ребята, я, наверное, кажусь вам жутко подозрительным, но позвольте мне сделать жест доброй воли. — мужчина усаживается на покрывало и оглядывает нас, улыбаясь. — Присаживайтесь, я вас сэндвичами угощу.
— Сэндвичами? — Томми и Ронга настораживаются и прислушиваются. Мне кажется, я слышу урчание в их животах. Алекс и Пит же, наоборот, кривятся и смотрят на мужчину с подозрением. Я не отношусь ни к одному лагерю — я в раздумиях.
— Угу. Не ахти какими, правда, всего-то курица да хлеб, но, может, вам понравится. — он открывает ланч-бокс, и запах жареной курицы вмиг разносится по пляжу.
— Я бы… не отказался. — Ронга оказывается смелее всех. Или голоднее. В любом случае, он отползает от ямы с ушедшим в нее замком и подбредает к покрывалу Диггори, осторожно присаживаясь с самого его края.
— Угощайся! — мужчина протягивает ему коробочку, и улыбка его кажется такой доброй и светлой, что все подозрения быстро пропадают.
Он такой слабый на вид. Такой добрый. Ну разве может этот ужасно худой человек с доброй улыбкой и красивыми глазами сделать нам плохо? Уж наверняка он понимает, что против группы агрессивных подростков не выстоит. Я не верю ему полностью. Но и не верить не могу. Слишком… Приятный человек предстал перед нами.
— Вкусно! — Ронга откусил сначала совсем немного, как бы пробуя предложенное угощение. Но за первым осторожным укусом последовал второй — размашистый и наглый.
Сомнения пропадают. Ронга одобрил. Джим робко подбирается к нему и тоже берет себе сэндвич. За Джимом тянется Боб, за ним — Алекс и Родриге. Не проходит и пары минут, как вокруг абсолютно радостного мужчины собралась вся наша группа — подтащила к себе покрывала, уселась поудобнее. В стороне остались только я, Томми и Кост. Том потому, что кошмарно стеснялся, Кост потому, что не верил. Я… Я не знал, почему не мог заставить себя подойти к этому человеку. Он выглядел таким несерьезным на фоне с сидящим рядом с ним Гейлом. Как тряпичная кукла, бледный, худющий, не способный отбиться или выстоять хотя бы один удар могучей руки моего крепко сложенного друга. Но что-то в нем мне не нравилось. Этот голос продолжал мучать.
— Томми, иди ко мне. — Гейл махнул рукой мальчику, стоящему теперь рядом со мной.
Но тот не пошел. Он крепко вцепился маленькой ладошкой в мое запястье и в полной растерянности смотрел на ушедшего от него Гейла.
— Мне пойти с тобой? — Томми не был предлогом перебороть страх. Скорее еще одним поводом.
— Угу. — он хотел быть поближе к Гейлу — с ним он все же был ближе хотя бы потому, что жил в соседнем доме. Но боялся. И я мог помочь ему, как более храбрый друг.
И я помог. Вырвал из его ослабшей хватки запястье, подхватил мальчика под локоть и подтащил за собой к разложенному на земле покрывалу. Томми оказался усажен рядом с Гейлом. Я не удивился, когда он тут же придвинулся к нему поближе, чуть ли не забираясь тому подмышку как птенец под мамкино крылышко. Мне оставалось только сесть рядышком с ним и почувствовать себя в счастливой очень гейской семье, где Гейл — папа, я — мама, а Томми — наш робкий трусливый сынишка, который нуждался в поддержке.
— Томми, так ты будешь? — Гейл осторожно взял из коробочки еще один сэндвич, заставив меня задуматься о том, сколько их там у Диггори и не сильно ли мы его объедаем. Но вместо того, чтобы самому съесть весьма аппетитный на вид продукт, он протянул его мальчику.
— У-угу. — тот все еще продолжал угукать и опускать взгляд. Но при этом смело хватанул сэндвич и несдержанно откусил от него огромный кусок.
Сказать, что в этот момент лицо его почти что засияло, как намытая монетка, значит не сказать ничего. Похоже, он был очень голоден, потому что сэндвич начал стремительно исчезать в его на вид маленьком рту.
— Кост, давай к нам. — голосу я придал интонацию из разряда «забей и при». И то, что Коул подчинился этому, привело меня в некоторое удивление.
Он сел между мной и Ронгой. Недовольный, насупившийся и подозрительный. Тощий и такой же голодный, как и почти все из моей банды, за исключением разве что меня.
— Не стесняйтесь, у меня тут много сэндвичей. — Диггори убрал опустевшую коробочку в сумку, но тут же заменил ее второй, в которой лежали точно такие же сэндвичи. — Мы хотели выбраться с друзьями сюда, но они в последний момент передумали. А я остался с едой и желанием купаться. Ну и… Вот я здесь, со всеми этими запасами.
— А разве вы сами не хотите все это съесть? — Джим как всегда. Будь его воля, он бы все наши застолья в одну харю уплетал, а нас бы оставлял с носом.
— Увы, но мне нельзя такую еду. Пищевое расстройство. — говоря об этом, он не скривился. Да и звучал слишком легко. Либо смирился, либо врал. — Все, что я могу есть — яйца да фрукты с овощами. Говоря проще, я почти вегетарианец.
Кто-то неумело хохочет. Коробочка с сэндвичами оказывается рядом со мной. С секунду я борюсь с желанием взять аппетитный чуть поджаренный хлеб с курятиной. История звучит правдоподобно, Диггори, конечно, выглядит малость подозрительно, но не злым человеком. Так что в итоге я хватаю сэндвич. Откусываю сначала совсем немного. Пытаюсь распробовать. Хлеб вкусный — корочка хрустит под зубами, вкус какого-то чесночного соуса наполняет рот. Но потом я начинаю пережевывать кусок вареной курицы. И едва сдерживаюсь, чтобы не сплюнуть и не посмотреть, с чем это мясо. На вкус похоже на курицу, да. Но этот привкус… Я отлично знал вкус курицы, я ел ее очень часто. И что-то в этой курятине было не так. Почему ребята этого не понимали было понятно — они нормальную еду в последний раз ели хрен знает когда. Но мне было доступно изобилие относительно нормальных магазинных продуктов.