— Гейл, Мортем! — Кост — Коул Стакадо — поднимается с потертого синего дивана, стоящего по правую руку от лаза, ближе к переходу во вторую комнату. Сидящие рядом с ним Нейтан Палмс и Родриге Андер взмахивают руками с зажатыми в них пластиковыми стаканчиками. — Что там за крики были?
— Да Морт у нас решил проверить, насколько он крепкий. — Гейл обходит Коста и валится на диван, тут же отбирая у Родриге его стаканчик и залпом выхлебывая все его содержимое.
— И? — это уже Томас Каста. Вылез из-за спинки дивана прямо за спиной Гейла, за что тут же получил от него локтем в высокий лоб и утек обратно. Впрочем, его светловолосая макушка все равно торчала из-за дивана.
— Он сиганул с моста. — под по-детски тоненькое шипение Тома Гел откидывается на спинку дивана и опускает голову.
— Серьезно? — сесть на стоящий рядом с диваном пустой коричневый пуфик мне уже не дают. Том и Гейл начинают что-то обсуждать, но послушать я это не смогу, как бы не хотел.
Кост подхватывает меня под руку, пока остальные переговариваются, и утаскивает в соседнюю камеру. Перед тем, кам пройти через проходик, низкий даже для меня, что уж говорить про достаточно высокого Коста, я успеваю кое о чем вспомнить.
— Гейл, а торт ты куда дел? — я встаю прямо перед проходом, из-за чего Коулу пришлось согнутся в три погибели в проходике.
— В рюкзаке посмотри! А, ну и ты подумай, прыгнул же… — отвлекся буквально на секунду, а потом снова вернулся к разговору с Томасом, каре-зеленые глаза которого просто сверкали от счастья все то время, что Гейл обращал на него хоть какое-то внимание. Бедняга, совсем по любви истосковался, мамаша опять, видать, в загул ушла, а уж его старшим братьям и сестрам на него глубоко насрать, им бы самим выжить…
— Ка-а-ак?! — все это время я лез в рюкзак, да. И не верил в слова Гейла до последнего. Но вот он, бок розовой упаковки, торчит из рюкзака, а рядом с ним стоит бутылка воды. — Как ты это делаешь, сволочь?! — я десять минут пытался запихнуть эту упаковку в рюкзак, а он вот так просто, пока я висел на прутьях моста.! Ух, меня опять рвет. Думать о лесе, думать о небе, все как учила бабушка, только не взрываться…
— Уметь надо. Короче, я его поймал… — еще и на два фронта разрывается. Умелая сволочь. Ну чем не лидер, а?
Косту, похоже, надоело торчать в проходе, потому что он меня туда буквально втянул. В соседей комнате оказалось попросторнее — там был более высокий потолок, более широкий размах стен, по углам стояли диваны, в центре торчал широкий новенький стол, но самым удивительным было то, что по левую руку от меня на тумбочке возвышался телевизор. Старенький, еще с антенками, побитый временем, но телевизор! Это было не просто удивительно — невероятно.
— Вот мажоры! — я аж чуть рюкзак с тортом не выронил.
— Ага. Но теперь мажоры мы. — герой дня сегодняшнего — ушастый Сэм Ронга — сидел прямо в центре самого большого дивана, потертого кожаного гиганта черного цвета.
Рядом с ним было одно свободное место, на которое я и плюхнулся, силясь вытащить торт из рюкзака. Ребята по правую руку от него — толстяк Джим, дылда Питер, Дэнис-самая-красивая-улыбка-округи и Алекс-я-всех-сейчас-перепью — таращились на меня во все глаза.
— О! — наконец мне удалось исправить дело рук Гейла. Коробка, правда, порядком смялась, но торт в ней, думаю, пострадал не сильно. — Сэм, это тебе, как лучшему игроку в карты. Чувак, ты даже не представляешь, насколько я счастлив.
— Да ладно тебе, Мортем. Я всего лишь выиграл партию в картишки. — но его загребущие широкие ладони уже потянулись к коробке, а светло-зеленые, с оттенком серого глаза засверкали. — Ты для нас куда больше сделал, лидер.
— Надеюсь, ты не загребешь весь тортик себе. Он все-таки на всех. — я смахиваю длинную каштановую прядку его волос со своего плеча, но тут же хватаюсь за тощее узкое плечо. — Но ты правда восхитителен. Серьезно, у меня нет слов и описаний тому, насколько ты нам жизнь шоколадом намазал, чувак.
— Не смущай меня. Я могу принять это за флирт, ты же знаешь. — усмешка искажает его тонкие губы, все лицо с высокими скулами и длинным острым носом принимает счастливое выражение, а по впалым щекам даже проходит румянец. Редко он у него появлялся — особо не порумянишься, если всю жизнь будешь жить в вагончике с родителями-алкашами, которые еду в последний раз покупали еще когда сами детьми были.
— Спасибо за похвалу. Я правда старался. Это была очень, очень напряженная битва.
— Но ты вышел из нее победителем. И теперь мы должны отпраздновать это по полной! — я выхватываю еще не распечатанный торт, вскакиваю с дивана, который противно скрипнул от того, что медные пуговицы на карманах моих джинс проскользнули по коже, и несусь к столу, где все уже готово к празднеству.
Бутылки с дешевым виски и бренди меня не интересуют. Среди бутылок и стаканчиков я нахожу карманный нож — по гравировке на ручке я узнаю вещь Алекса — и хватаю его покрепче. Сегодня я буду их официантом. Каждому по кусочку, но Сэму чуть больше! Розовая крышка летит в сторону — я чувствую, что все находящиеся в комнате обступили меня, а толстяк Джим и сладкоежка Боб так и вовсе чуть ли не слюни пускали, тараща свои одинаково-карие глаза на чуть смятый торт. С него только шоколадный крем съехал, а так все просто зашибись!
— Ну, ребятушки, хватайте тарелки. По кусочку в одни руки, не больше! — кто-то расстроенно сопит — я почти на сто процентов уверен, что это Джим. — Никаких возмущений! В очередь, в очередь!
Первым, конечно же, оказывается Джим. Чего и стоило ожидать. Он строит самую милую свою мордашку, раздувая пухлые щеки и дуя пухлые же губы, но разжалобить меня ему не удается. Один человек — один кусочек. Сладкоежка Боб этого правила тоже придерживается. Алекс, Питер, Денис, Винс, Кост — каждый в пределах нормы. Только Ронге я отхватываю кусочек побольше, подмигивая ему правым глазом. Стая рассаживается по диванам, довольно жуя свой тортик, а я подхватываю четыре пластиковые тарелки, кладу на них еще четыре кусочка из пяти оставшихся и несу тем, кто сидит в соседней комнате.
— Доставка торта! Жрите, не подавитесь! — Том, получив свою порцию, широко улыбается и довольно жмурит глаза, Родриге благодарит, отпивая своего алкоголя, Нейтан сразу же набрасывается на бедный кусочек шоколадной сладости.
— Спасибо за моральную компенсацию. — и только Гейл как всегда в своей манере.
— Ага, ага, он с шоколадным соусом. Люби меня во всех позах. — я знал, что Гейл недолюбливает шоколадный соус, но взять этот торт мне это не помешало.
— Да шоб ты подавился. — взгляд мрачнеет, губы поджимаются. Терпи, дружище, сам виноват, что стал моим первым и лучшим другом.
— Ошибаешься, я-то есть не буду! — честно, я и не собирался. Этот кусочек уйдет кое-кому другому.
— Опять Лорелу понесешь? — Гейл догадливый засранец. А еще очень внимательный, потому что я вижу, куда направлен его взгляд.
— Ага! Он заслужил его больше, чем я, не думаешь? — я отдергиваю рукав кожанки повыше, закрывая ссадинки на руке. — Предупреждая всякие пошлые шуточки — нет, это не его рук дело. Просто на улице я встретился с очень красивой местной сумасшедшей, которой я, почему-то, очень понравился.
— Ну как бы такому красавцу и не нравится местным красивым психам. — отомстил так отомстил. Том, сквозь набитые щеки, мычит что-то неразборчивое, но получает парочку непонимающих взглядов и не повторяет.
— Иди ты, Гейл. Пойду сторожить кусочек тортика, пока Джим или Боб не решились забрать себе добавку. — в большой семье клювом не хлопают, это главное правило. Иначе хрен чего получишь.