— Как… — Селина одна еще может спрашивать. Даже если бы я мог говорить, вопросов больше, чем мой мозг физически способен скомпоновать в предложения.
— Как я выжил? — улыбка на дрожащих губах. Мне снова хочется закрыть глаза и погрузиться во тьму, где не будет этого доброго взгляда и этого родного голоса. Я хочу попасть туда, где не будет мук выбора — простить или продолжать злиться? — Меня спасла женщина. Триша Грехем. Та, кого я звал своей женой. Она оттащила меня к себе домой и позволила сделать своей астральной копией ее мужа, который приехал домой умирать от рака. — так Триша была? Хоть в чем-то ты мне не соврал, Харон. От этого, правда, не легче. Простить тебя, ненавидеть тебя — противоречия лишь сильнее, и их острые когти вот-вот разорвут меня напополам! — Мне повезло, что регенерацию артеков даже силой не отнимешь, а сознание настоящего Лорела уже отказалось от жизни. Его вейма ушла сразу же, как я стал им. Правда, пришлось нарушить обет молчания, но, думаю, папа поймет, что выхода не было. Да и… — Лорел тяжело вздыхает. И этот вздох разрывает мне сердце. Черт, я не могу простить тебя так просто! — Некому теперь рассказывать что-либо. Я даже не успел толком восстановиться, а Хаос уже выследил меня снова. Я пытался защитить Тришу как мог, но… Что может раненый проводник против первородного артека, напитавшегося силы? Если бы не жертва Тришы, я был бы мертв. Но она спасла меня снова. — Лорел явно не хочет делиться всеми подробностями. Судя по тишине, воцарившейся в кухне, знать их никто и не хочет. Я уж точно. — Мне пришлось забрать ее деньги и машину, а после — скрываться от Хаоса, потому что в своем желании уничтожить меня он останавливаться точно не собирался. Так я и попал в Сван Вейли.
Улыбка Лорела получается натянутой и дрожащей, болезненной. Взгляд его посвящен мне — его тяжесть я чувствую отлично. Но сказать ничего не могу. Казалось бы, вот они — ответы на все мои вопросы, бери не хочу. Но простым это только кажется. В голове все перемешалось — имена, события, факты и происшествия. Я вроде и понимаю, но в то же время путаюсь во всем и сразу. И к месиву вопросов еще и добавляется гнев, который ответы пытаются задавить. В итоге, все, что я имею — бессвязное нечто, от которого мне и стыдно, и страшно, и плохо одновременно. Я злюсь, но… Черт, что-то да я понимаю. До извинений пока далеко, но хотя бы стадия принятия ближе стала.
— Что ж… Я поняла, что случилось. — Селине трудно говорить, я это вижу. Слова у нее получаются хрипящими и рваными, а пальцы крепко стискивают то ткань ее куртки, то обивку стула. И как она вообще что-то понимает? Это я глупый или она гений? — Поняла, почему ты бежал и скрывался. Но вот кое-что для меня до сих пор загадка. Почему ты не оставил послание? Мы начали искать тебя уже на следующий день и если бы у нас были указания…
— Подожди. Я оставил послание! — Лорел подрывается, и горе на его лице уступает место непониманию. Мне совсем не нравится ни этот его тон, ни поджатые губы. — Все, как предписывали инструкции — любой большой предмет, окропленный кровью артека, с запиской с указаниями направления движения в ней. Ты же знаешь, я слишком зациклен на следовании инструкциям, чтобы этого не сделать.
— Но мы не нашли ни предмета, ни записки. — Селина за моей спиной дергается, своими словами рождая новый виток тревожных и откровенно жутких разговоров. — Может, Хаос…
— Хаос не мог вернуться на поле нашего боя. Я сильно ранил его. Да и сил он затратил порядком. За два дня он слишком хорошо восстановился… Так что я уверен, что он занимался охотой почти все время после нашей первой встречи. — Лорел снова сцепляет руки в замок, и лицо его бледнеет. Мне совсем не нравится, к чему идет этот разговор.
— Хочешь сказать… — Селина прерывается на полуслове, вместо нового слова совершая судорожный вздох.
— Кто-то помогал ему.
Слова Лорела становятся последней звонкой точкой этого неприятного разговора. Селина цокает языком и низко опускает голову, Ева чуть дрожащим голосом выдает «блять», а Мартина хмурит брови и переминается с ноги на ногу. Мои проблемы с принятием правды отходят на второй план. Их напрочь перекрывает гигантских размеров задница, название которой «предатели-шпионы в наших рядах». Холодок проходит по моей спине, когда я понимаю всю суть сказанных только что слов.
— Нет. Вот этого точно не может быть. — Селина быстро приходит в себя. Она взмахивает руками, едва не ударив меня по затылку, но я никак на это не реагирую. Да и зачем, если самая страшная весть уже прозвучала, а хуже быть может разве что во тьме Ничто? — Про Хаоса столько историй.! То, что он сделал, знают все! Ни один из нас не станет помогать ему после того, что он сделал.
— Но кто-то все-таки решился на это. Несмотря на его приговор и истории. — Лорел опускает ладони на стол, но пальцы его все равно настукивают нервную мелодию по дереву. Этот звук начинает раздражать меня уже через пару секунд — впервые за все то время, что я живу с Лорелом. — Среди нас предатель. И, если о ситуации с Хаосом вы до сих пор ничего не знали, значит, он один из тех, кто ходит по Земле в поисках меня. Предатель покрывает его… И укрывает на Земле от первородных.
— Великая Прима… Этого не может быть! — я торопливо поднимаюсь со стула, чувствуя, что еще немного, и Селина точно убьет меня очередным взмахом ладони. Ева насильно усаживает артек на мое место и тихо говорит «спасибо». В ответ я только торопливо киваю. — Черт… Я нашла тебя! Я… Я так близка к тому, чтобы вернуть нашей семье целостность! А теперь ты хочешь сказать, что кто-то из моих родных — предатель?
— Селина, сестренка, я понимаю, что это трудно переварить, но… Но давай успокоимся и подумаем. — Лорел и сам сбит с толку и растерян. Я вижу это по тому, как он ладонью то зарывается в спутанные волосы, то хватается за рукав окровавленной рубашки, непрестанно дергая его. — Пойми, я точно так же в замешательстве. Я вообще до вчерашнего исхода думал, что вы забыли обо мне!
— Да как мы могли! Папа на уши весь Примумнатус поднял. Он даже вышел из комнаты, а ты знаешь, как редко это происходит. — внезапно для меня Селина повторяет жест брата, зарываясь ладонью в волосы. Ева пытается остановить ее, но она едва ли слушает. А я так и замираю, думая — как я мог этого не заметить? — Я… Я должна сообщить ему все это. Как я скажу ему, что среди нас предатель? Как я смогу объяснить ему то, что ты не можешь вернуться домой и ему придется и дальше перетруждаться?
— Мы сделаем это вместе. — Лорел переводит взгляд на Мартину. Та стойко встречает его взгляд. — Я так понимаю, в городе есть еще кто-то из наших?
— Сомний. Но пока он в Примумнатус, с папой. — Селина наконец позволяет Еве отнять руки от головы и уложить их на колени, но это вовсе не делает ее спокойной. — Харон, мы должны действовать быстро. Надо отыскать вестника Смерти до тех пор, пока Сомний не вернулся. И, желательно, никому не попасться на глаза.
— Ты права, Селина, но… Можешь дать мне немного времени? — он смотрит на меня. Таким пронзительным тяжелым взглядом, что мне остается только переступить с ноги на ногу и опустить взгляд в пол. Я не могу выбрать сторону в этой борьбе гнева и любви. — Мне надо переодеться. И поговорить.
— Тогда мне нужно выпить чаю и успокоиться.
— Чай… На верхней полке. — мне наконец удается что-то из себя выдавить. Глупое, несуразное, через силу и с диким хрипом, но мне это удается.
— Спасибо, Мортем. — Ева отвечает за Селину — впервые за этот бесконечно долгий разговор. Не могу понять, стесняется она или просто не знает, что сказать. Но в любом случае, я рад вновь услышать не только Лорела и Селину.
Грехем поднимается со стула, тяжело припадая на больную ногу. Я смотрю на это грузное движение как завороженный. Его нога тоже покрыта шрамами, я помню это. Он говорил, что ему выбило колено. Правда ли это? Или ногу ему повредил более серьезный враг? Но спросить сам я не успеваю.
— Твоя нога… Это тоже работа Хаоса? — Ева пытается говорить хоть что-то, но вопросы задает не те. Кажется, она не знает, что ей делать. В этом мы с ней схожи.