Глядя в мои полные бессильного гнева глаза Хаос снова засмеялся, но на этот раз грубее. Лающий, безумный смех эхом отозвался во всех уголках пустого кинозала, и я услышал, как над моей головой его подхватили вендиго. Их до боли знакомые звуки, заставившие меня судорожно сжаться и испуганно дрогнуть, отозвались таким же смехом, что раздирал сейчас глотку Хаоса, беснующегося в истинном безумии.
— Ох, Мортем! Знаешь, вы, людишки, такие вкусные! Не питательные, конечно, но такие… Такие… — смешки продолжали рваться из горла Хаоса, светлые волосы упали на его бледное лицо, сделав острее черты и без того безумно худого и острого лица. Золотые глаза блеснули лукавством, а острые передние зубы сверкнули из-под губ. — Ты даже не представляешь, насколько вы вкусные! Хотя…
На секунду он замер, поднеся палец к губам. Это шутливое действие вкупе с закатившимися глазами придало Хаосу какой-то детской непосредственности. Но у Хаоса она смотрелась воистину жутко — маленький мальчик, которым он никогда не был, словно бы выбирал между судьбой мира и игрушкой. И итог уже был предрешен.
— Нет, представляешь! — Слова сорвались с его языка вместе с еденькой усмешкой.
— В-в смысле? О чем ты? — Догадки завертелись в моей голове червями. Что… Что он несет?
— Ну же, дорогой мой, вспоминай! Помнишь нашу первую встречу? — Боже… Нет, ты не мог… — Вкусные были сэндвичи, да? Тогда я накормил вас вовсе не курочкой!
Липкий ком тошноты подкатил к горлу от одного воспоминания о том пикнике. Я почувствовал вкус желчи на языке. Мне ведь еще тогда те сэндвичи показались странными… Я их даже не ел! А остальные… Остальные! Черт… Нет, этого не может быть! Он не мог скормить нам… Я ведь должен был понять! Или остальные… Гейл… Они могли бы понять! Это невозможно. Этого не может быть!
Мир качнулся перед моими глазами, когда волна отвращения сжала желудок в свои тиски. Нет. Может. Я это знаю. Мы все доверились Хаосу — так легко и просто, как могут довериться только бедные, нелюбимые дети, никогда не знавшие родительской любви и готовые брать ее даже от малознакомых дядечек, одаривающих нас улыбками. Улыбка — вот самое главное. Улыбался бы он пошире, мы бы из его рук и человеческую голову с заверениями в том, что это муляж, спокойно приняли. Господи, какие же мы дураки… Были. И расплатились за одну ошибку. Увы, слишком дорого.
— Ты сумасшедший! — Дрожащим голосом просипел я, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Мне было так обидно и страшно. Не за себя. За тех, кого я не смог спасти.
— Да-да, солнышко, именно так! Как же ты угадал, а? — Хаос мотнул головой, смахивая с лица сальные светлые пряди, и задорно притопнул, хлопнув в ладоши. Действительно, как маленький ребенок… Вот только ребенок искренне ненормальный, не имеющий ни моральных принципов, ни ориентиров. — Но признай, люди ведь очень вкусные! Особенно приготовленные с чесночным соусом… М-м-м-м, загляденье! А особенно они вкусные, когда кричат! Их мясо тогда такое нежное, прямо как у отборных куриц! Но… Мне мало одних людей. В отличии от вас, я питаюсь не мясом, а энергией. А в людях, знаешь, ее совсем немного.
Горестно качая головой, воплощенный гнев подошел к Томми и вновь склонился над ним. Мой маленький ангел испуганно затрясся, стараясь не плакать, но всхлипы его все равно достигли меня.
— Зато очень много в Связанных! — Хаос положил ладонь на светлые волосы Томми, покрытые черным пеплом и серой пылью. Мне захотелось вгрызться в эту ладонь, оцарапать ее, заставить чудовище убрать свои вонючие грязные руки от такого чистого существа, как Томми… Он не имел права его касаться! — Таких, как малыш Томми! Или Ева.
— Что? О чем ты? — Связанный? Томми? Неужели я брежу? Как Томми может быть… Связанным? Я ведь не мог этого не заметить!
— О, так ты не знал? — Под мое яростное шипение и стремительный рывок вперед Хаос схватил Томми за волосы и резко дернул его голову вверх, заставляя мальчика открыть лицо. Его крик, горький и жалостливый, заставил меня сжать кулаки и попытаться подобраться ближе. — Не советую тебе приближаться. У тебя еще будет время поговорить с малышом Томми, а пока — слушай и понимай. Не думал я, что ты такой тупой, мальчик. Или слепой? Впрочем, ты ведь еще совсем неопытный… Совсем ребенок. Бедный, бедный малыш, влезший в логово аспида. Да и этот мальчик еще себя не проявил… Будь ты постарше, наверняка бы понял все сразу. Но, знаешь, для меня на руку то, насколько ты юн и неопытен. Спасибо, солнышко!
Удар по больному месту причинил почти физическую боль. Если бы он просто оскорбил меня — было бы легче. Но то, как саркастически и жестоко Хаос надавил на самую большую мою проблему — собственную слабость и неспособность — оказалось просто невыносимо. Я… Слабый. Он прав. Я неопытный, маленький, глупенький мальчик, который со смехом, гиканьем и улюлюканьем влетел в историю, которая изначально дурно пахла. И плачу за это вновь и вновь, вновь и вновь.
Но скоро я заплачу сполна.
— Ох, я немного отвлекся, — очевидно, поняв, что я на грани, Хаос позволил Томми опустить голову и глянул на меня. — Так вот, дорогуша, Связанные куда аппетитнее людей. Но знаешь ли ты, кто еще аппетитнее?
— Ведьмаки, — уверенно выдохнул я. Лекции Евы и Селины, к счастью, достаточно хорошо легли в голову. Я понимаю, что в плане силы и внутреннего пламени сильнее артеков и ведьмаков нет никого. И коли к артекам путь закрыт, значит…
— Бинго! Молодец, что-то ты да знаешь! — Хаос хлопнул в ладоши вновь и захохотал. Ногти его вцепились в кожу ладоней, кровь потекла тонкими струйками, но Хаос даже не обратил внимания на боль. — Так… Раз ты все понимаешь, знаешь и то, зачем я тебя сюда вызвал.
— Отпусти Томми, — выдохнул я единственную свою просьбу. — Отпусти его, пожалуйста.
— Да с радостью! — Хаос хлопнул окровавленной ладонью по плечу мальчика, заставив того тихо взвизгнуть. — Я отпущу его. Ровно в тот момент, как ты станешь моей собственностью. Это… Обмен. Он на тебя. Ты — на него. Хорошо идея, правда?
Действительно, Хаос. Отличная идея. Ты избавишь меня от моей бесполезной жизни, но дашь ее Томми. И это будет самым добрым твоим действием.
— Ты согласен со мной, Мортем? — Наверное, будь здесь где-нибудь трон, Хаос бы сидел на нем как ребенок: закинув ноги на подлокотники и болтая ими в воздухе. По крайней мере, именно такая картинка встала у меня в голове, когда он так лукаво и нетерпеливо улыбнулся. — Что скажешь на такое предложение?
— Что я скажу?.. — Мой взгляд медленно скользнул по черным, выгоревшим стенам только для того, чтобы остановиться на Томми.
Мальчик лежал на полу, сжавшись в маленький комочек. Все еще залитый кровью, заплаканный, он смотрел на меня огромными глазами и отчаянно мотал головой. Я видел, как тряслись его губы и как пальцы ладони, лежащей на покрытом копотью полу, подрагивали, выбивая едва слышный стук. Все, что было в его глазах: «не надо». Он умолял меня не делать этого. Просил не ступать по красной дорожке навстречу демону.
Но разве мог я отступить сейчас? Выбирая между Томми и собой, я выберу его.
— Я думаю, что это отличное предложение, — слова показались мне теплыми и легкими. Словно бы я наконец отпустил что-то, что долго тяготило меня. Словно теперь я свободен.
— Прекрасно! — Хаос вскочил на ноги и метнулся ко мне. — Правильное решение, Мортем! Обещаю, я тебя не обижу. Ну, может, чуть-чуть, но это я исключительно любя.
Словно бы в знак примирения, он протянул мне ладонь. Удивительно, но левую. Вместо того, чтобы схватиться за нее, я вперил завороженный взгляд в черные вязи татуировки. Эти нити переплетались и вились, складываясь в причудливый ловец снов, пристально смотрящий на меня одним глазом, расположившимся в центре вязи. И все, что я мог делать — смотреть в этот глаз, так ярко выделяющий посреди мертвенно-бледной кожи, и медленно дышать, не считая секунд.
Конечно, в конце концов Хаосу это надоело. Фыркнув, он схватил меня за ворот, заставил подняться на ноги, а затем ловко завел руки за спину и на удивление крепко сжал запястье тонкими пальцами-паучьими лапками. Он был кошмарно холодным. Но я не обращал на это внимания, смотря только на Томми и слепо улыбаясь ему, силясь уверить в том, что все будет в порядке. Но ничего уже не будет в порядке.