Платяной магазин, в который мы направляемся, находится не в хорошей части города, даже не в плохой его части. На самом деле, он в самой худшей части города.
Мое тело остается прижатым к телу Вика, солнечные лучи греют спину, заставляя попотеть.
Говорю себе, что тепло, разлившееся между моих бедер никак не связано с точеным телом, зажатым между моих ног. Свежий аромат мужского пота и кожи поддразнивали мой нос. Блять. Это чертова пытка.
— Что это за херня? — цокаю я, когда мотоцил тормозит у одной из высохших лужаек в Южном Прескотте. Здесь целая куча ржавых автомобилей, одноэтажный вытянутый дом с прогнившим основанием и какая-то темноволосая сучка, из которой я почти уверена, что выбивала дерьмо в прошлом году. Как же ее зовут? Что-то вроде мужского имени, к которому добавили «и» в конце. Билли?
С губ Вика слетает смех, и этот звук проносится через меня наилучшим образом, задействуя каждую часть моего тела, заодно выворачивая его наизнанку. Его смех овладевает моей кровью, моим нутром. Что же случится, когда мы трахнемся?
— А чего ты ждала? Блумингдейл? — фыркает он и слезает с мотоцикла, и я слезаю следом.
Не нахожусь со столь сообразительным ответом, так что просто держусь позади, когда Хаэль паркуется, слишком, нахрен, близко к тому, чтобы переехать меня на своей идиотской машине. Собираюсь с размаху ударить по его капоту, но Вик хватает меня за запястья.
Его черные глаза делаются чертовски серьезными, когда он смотрит на меня.
— Не смей прикасаться к тачке Хаэля без его разрешения, — предупреждает меня парень и тянет за собой, пока Билли встает на ноги и потягивается, поднимая свой зад кверху, словно кошка.
— Ну здравствуй, Виктор Чаннинг, — мурлычет она, уставившись на него, и перекидывает свои волосы цвета вороньего крыла через плечо, так что мне видны бирюзовые прядки внизу. Взгляд ее карих глаз сместился с него на меня, и она нахмурилась. — Чем могу помочь?
— Нам нужно платье для моей невесты, — так просто ответил он. Просто поставил перед фактом, не выдав не единой эмоции. Взгляд, которым он смотрит на Билли, был таким пронизывающим, что мне захотелось уйти отсюда, да как можно дальше. Почти. Но потом я вспомнила, что решила не бояться Хавоков. Больше никогда.
— Твоей невесты? — переспрашивает она, тупо глазея сначала на меня, потом на него. — Серьезно?
— Я недостаточно внятно сказал? — говорит Вик, а голос его острый, как бритва. Билли делает шаг назад, когда остальные парни становятся на лестнице позади.
— Впусти нас.
Билли поворачивается в попытке отпереть дверь и держит ее широко открытой, дожидаясь, как мы вшестером втиснемся внутрь, пока она не передумала и захлопнула ее. Я прошла под ее пристальным взглядом, нырнув под татуированную руку на дверном проеме. Вик скалится, но я думаю, что он принимает то, что со своими делами я предпочитаю разбираться сама, и поэтому не вмешивается.
— Сюда, — зовет она, сопровождая нас в соседнюю комнату, где, на удивление, был довольно милый интерьер. Комната оказалась заполнена множеством чехлом с одеждой, висящих на металлических вешалках у каждой стены. — Вы ищете что-то конкретное?
— Мы что-нибудь присмотрим, и позовем тебя, — Вик уверенно передвигается по комнате. Где-то в глубине дома послышался детский плач, и Билли вздохнула.
— Это значило «свали», мы заплатим тебе, когда закончим, — Каллум подает голос, оглядывая девушку с ног до головы. Лицо Билли буквально на секунду отражает ее страх, перед тем, как она ретируется. Думаю, ее ребенку где-то год или полтора. Они заделали ребенка на втором году обучения в старшей школе, тот парень, кстати, сейчас в тюрьме.
Слава богу, мне удалось избежать такой судьбы.
Мой взгляд задерживается на Аароне, но тот почти сразу отводит свои темно-зеленые глаза, как будто подумал об этом же. Мы редко когда были осторожны, почти никогда не использовали противозачаточные. Это просто чудо какое-то, что я не закончила как Билли Картер.
Она хлопнула дверью позади нас, и Оскар стал перебирать платья.
— Босс, — зовет он, изучив все содержимое и выбрав две дюжины платьев. Другие парни рассеялись по комнате, занявшись каждый своими делами. Им было плевать на то, во что я буду одета, но решили присутствовать на примерке во что бы то ни стало.
Такие вот Хавок. Кровь за кровь.
Оскар раскрывает прозрачный чехол, засветив белое платье с длинным рукавом и вырезанной спиной. Мои татуировки растянулись по всей длине рук, по груди и шее, но спина была нетронута. Пока. Он слишком хорошо знал мое тело, это пугало. Пугало, если бы я боялась хоть чего-то.
— Это сойдет, — оценивает Вик, забирая платье из рук Оскара, чтобы рассмотреть поближе. — Моя мать падкая на деньги, а это кричит о том, что оно дорогое, — он кидает платье мне, кивая подбородком, — Примерь.
Это просто очередной вызов, который я принимаю с высоко поднятой головой. Он надеется, что я сдрейфлю на чем-то таком идиотском, как это?
Я танцевала на осколках собственного сердца и души, мои эмоции тысячи раз. Он действительно думает, что я пекусь о том, что буду стоять голышом?
— Это платье ужасно стремное, — говорю я, и в ответ раздается несколько мужских смешков.
— Моя мать одна из главных дизайнеров в компании. Никто не говорит о том, что у нее есть чувство стиля. Она просто покупает самое дорогое, что удается найти, и плевать она хотела на то, как это выглядит.
— Это на твои похороны, — буркнула я себе под нос, уставившись на него с ничего не выражающим взглядом, перед тем как скинуть кожанку. Она падает на пол, и я выдыхаю. Всего ничего.
Мои пальцы цепляются за край футболки, и я стягиваю ее через голову. Это платье не получится надеть с лифчиком, так что я дотягиваюсь до застежки и щелкаю ей, глядя, как чашечки лифа спали на пол.
— Черт возьми, — проворчал Вик, потирая рот рукой. Оскар делает какие-то заметки на айпаде, не торопясь взглянуть на меня, хотя мои сиськи вышли на прогулку у всех на виду.
— Нравится то, что видишь? — Бросаю я через плечо, но Оскар отвечает лишь сжатой маленькой улыбкой, окончательно выведя меня из себя.
— Предпочитаю, чтобы у моих женщин был размерчик побольше, — уклончиво отвечает он, и я прикусываю нижнюю губу, пытаясь справиться с пуговицей на джинсах.
— Ну а я предпочитаю, чтобы мои мужчины прикрывали свои яйца в бою, — отвечаю ему с такой же дерзостью, глядя, как его брови взмывают вверх. Хаэль заливается смехом. Вик пытается подавить улыбку, и я отвожу глаза к Аарону, заметив, что он сидит очень нахмуренный. Каллум тем временем просто улыбается, что делает его почти милым.
Еще один трусливый вздох спустя, и я придерживаю грудь, чтобы избавиться от джинс, оставляя нижнее белье. Никто не жалуется, когда я расстегиваю платье и проскальзываю в него.
— Позволь мне, — просит Вик, приближаясь ко мне, и кладет свои руки мне на талию. Во мне загорается пламя, я могу ощутить его, если закрою глаза. Его прикосновения слишком приятны, слишком уж. Мне это мне не нравится. Не нравится, что он заставляет меня нервничать, загораться пламенем изнутри, а это напряжение между нами уже наскучило мне.
Он помогает мне застегнуть платье и делает шаг назад, только тогда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.
Белое платье подчеркивало все нужные изгибы и открывало достаточное количество кожи, чтобы казаться сексуальной, исключая возможность увидеть татуировки.
Выражение лица Вика говорит само за себя: ему нравится это платье. Даже очень.
— Вот черт, ты выглядишь горячо, — бормочет он, потирая подбородок. Он выглядел так, словно погрузился глубоко в свои мысли. В таком случае, не стоило переживать за то, что люди могут увидеть лишнее, да? — Не слишком ли оно сексуальное? Моя мать та еще сука. Ей может не понравиться, если ты придешь в этом.