Сегодня вечер субботы. У меня было достаточно времени на принятие решения.
Я это сделаю.
Неважно, что может случиться со мной. Неважно, что припасли для меня Вик и его друзья мудаки. Буду их игрушкой. Кого это вообще волнует? Когда-то я была влюблена в Аарона, сейчас я уже довольное долгое время жажду Вика. Все они, несомненно, великолепны, только немного жестокие, даже по моим меркам.
Блять.
Я правда собираюсь это сделать? Я всю свою жизнь боролась за то, чтобы мое тело принадлежало только мне. Уж поверьте мне, несколько мужчин совершали попытку завладеть им. Мужчины вроде Тинга. Мужчины вроде моего сводного брата. Мужчины вроде директора Ванна.
Но как только я слышу, как открывается входная дверь, и голос Тинга доносится до второго этажа, по спине сразу пробегает дрожь.
Не существует ничего, что было бы хуже него. Самый главный злодей в моей ужасной истории.
Полицейский, сын одного из лучших судей в городе, брат прокурора.
Неприкасаемый. Воплощение самого зла.
Я сделаю все, чтобы победить его.
Даже если для этого нужно будет лечь в постель Хавок.
***
Я шагаю прямиком к школе в понедельник, полностью готова заключить пари. Я опоздала, и школа уже закрыта для входа. Теперь мне нужно отметиться в офисе, подождать, пока откроются ворота, и пойти на первый урок. У меня совсем вылетело из головы, что мы сейчас вовсю тренируем броски, так что следующие несколько часов я провела в поисках подходящих предметов для броска и училась использовать их в качестве оружия.
Учитель явно недоволен моими первыми попытками, когда я предлагаю продырявить задницу стрелка карандашом. Но, по крайней мере, ему не приходится долго скрывать свою неприязнь ко мне, потому что нас прерывает звонок на школьный ланч. Я отправляюсь искать Хавок по всему кампусу.
— Скорее всего, они на заднем дворе у мусорных баков курят травку, — предполагает Стейси Лэнгфорд с очевидной жалостью в голосе, наблюдая, как я ношусь в поисках парней.
Она едва ли сказала мне пару слов с того момента, как перевелась сюда пару лет назад. Что-то мне подсказывает, что она боится, как бы я не нарисовала на ее спине мишень и не передала пистолет Хавок. Несмотря на то, что она заправляла местным царством, она не так уж и плоха. Измываться над учениками не входило в список ее хобби.
— Спасибо.
Я выхожу на улицу и сразу же натыкаюсь на пятерых парней, все в черном, курящих сигареты вокруг ретро автомобиля, явно неподходящего сюда, на грязную парковку. Ставлю на то, что тачка Хаэля. У него крепкая любовь к винтажным авто.
— Милая машинка, — говорю я, и он фыркает и встает, чтобы стряхнуть сигарету в мою сторону. Этот дерзкий жест заставляет меня стиснуть зубы. В другой школе, в другой жизни он мог бы стать королем элиты, говнюком, держащим в страхе всю школу, пока его готовят ко всей той роскоши, что может преподнести жизнь. Но это чувство — желание, чтобы твое имя имело вес, не так-то просто исполнить, потому что я точно знаю, что имя Хаэля Харбина не стоит и цента. В тот день, когда моя мать потеряла дом, который мой отец купил для нее, мы провели ночь в приюте для бездомных.
— Милая машинка? — он облокотился на крышу, постукивая по вишневой двери своими татуированными костяшками, пока его медово-коричневые глаза сверкают. Его кожа пахнет свежестью и кокосом, еще я чувствую нотки моторного масла. Его запах отличается от запаха Вика. Мои глаза, словно по команде, перемещаются в его направлении, и я обнаруживаю, что он уже внимательно следит за мной. Возможно, ждет моего ответа. Он думает, что я откажусь. Так нахрен же его. Его, и его друзей идиотов, а вместе с ними всю эту Хавок-штуку. Заказать работу, услышать цену, внести оплату и бла-бла-бла. Я собираюсь внести свою долю впервые, пока парни Хавок выполняют свою часть на протяжении уже трех лет.
— Это Камаро 67 года. С нее нужно пылинки сдувать и поставить в стеклянную коробку, черт возьми.
— Ее решетка отличается от машин, выпущенных в 67, — говорю я, делаю жест на ее заднюю часть. — Она слишком широкая, скорее всего, 68 год. Но точно не 67.
Хаэль пялится на меня с мгновение, а затем ухмыляется. Что ж, надеюсь, он впечатлен, потому что я ни хрена не знаю о тачках. Я как-то слышала, как он говорил с тем парнем из магазина, по дороге в уборную на прошлой неделе.
— Умная цыпочка, — бросает он, оглядывая меня. Его глаза пытаются разгадать меня. В отличие от Вика, он зацикливается на моем внешнем виде, а не пытается залезть мне в душу, используя свои серые глаза в качестве смертельного оружия. Зато его взгляд останавливается на моих узких кожаных штанах и черной майке Hanley.
— Что ты предпочитаешь? Камаро или байк? — он вытягивает палец в сторону мотоцикла Вика, пока я бросаю скромный взгляд на блестящий одноименный с моей футболкой байк. Для таких бедных мальчиков даже удивительно, что у них есть такие механические звери.
Самый напрашиваемый вывод — они либо угнали их, либо украли деньги, чтобы по частям заполучить их.
Контроль, которым обладают парни, не ограничивается только школой Прескотт. Я в курсе, что у них есть несколько знакомых группировок таких же придурков, которые управляют городом. Да, немного пугает, если подумать, что эти семнадцати и восемнадцатилетние подростки имеют собственные банды. Если они сейчас оставляют за собой один лишь хаос, то что будет через пять лет? Или десять? Если они, конечно, продержатся так долго. Как по мне, они живут, глупо надеясь на то, что их срок правления будет продолжаться еще неопределенное количество времени.
— Я пришла не для того, чтобы обсуждать тачки и байки, — я сбрасываю бомбу, глядя на Вика, Каллума, Оскара и Аарона, сидящих на нижних ступенях, к которым еженедельно доставляют еду в кафетерий. — На самом деле, я пришла, чтобы…
— Нет.
Вик произносит всего одно слово, оно звучит тихо, словно ветер шелестит на парковке. Но оно достаточно мощное, чтобы прервать все последующие разговоры.
— Я сказал, что у тебя неделя, — он смотрит мне прямо в глаза, и я понимаю, что это не что иное, как очередная проверка.
Ты будешь делать то, что я тебе говорю.
Блять.
Аарон глядит на меня своими зелеными с золотым отблеском глазами, покуривая свою сигарету и закусив губу, лишь бы не сказать мне какую-нибудь гадость. Держу пари, что Виктор сказал ему держать рот на замке.
С места, на котором я стою, прекрасно видно всех пятерых, уставившихся на меня. Каждого из них со своими ожиданиями, своими желаниями. Мне должно быть страшно, вот так в одиночку стоять перед ними, но с этого момента я их потенциальный клиент. Они не причинят мне боли, пока нет.
— Исчезни, Бернадетт, — говорит Вик, опираясь на ступеньки. Его выражение лица невозможно разгадать. Хаэль выглядит так, как будто хочет нагнуть меня над капотом своей машины, взгляд Оскара умоляет передать ему бразды правления моими налогами, выражение лица Каллума куда более пугающее. Но только Аарон смотрит на меня так, как будто хочет убить.
— Найди меня в пятницу и дай знать, что решила. До этого момента не попадайся на глаза, уяснила?
Я медленно ретируюсь, кипя от злости.
Хотя я и пытаюсь это скрыть, дрожь захватывает меня целиком. Когда я прохожу по коридорам, до меня доходит, что и Стейси, и ее подпевалы видят это.
Несмотря на то, что мне ненадолго удалось нацепить маску храбрости, я была в ужасе.
Не уж то я испугалась Хавок? Или я боюсь того, кем могу стать, подчинись я им?