— Клянусь! — воскликнул я. А что я еще мог ответить человеку, надвигающемуся на меня с опасным холодным оружием в руке?
Мийэн
Утренний Грелимарай напоминал ему муравейник. Тысячи людей, как обычно, наводнили улицы города, их потоки растеклись в разные стороны, словно пролитое маковое молоко. Движение на первый взгляд казалось беспорядочным, но это было не так. Каждая из этого множества спешащих разноцветных точек, конечно же, знала, куда и зачем идет. В Грелимарае царил Порядок. Отсюда сверху начинал свой ранний день Мийэн Заурбанз. Он поднимался на Маяк, чтобы проверить, не напился ли за ночь смотритель. Потом, убеждавшись, что тот провел дежурство в трезвости, а масла и дров для сигнального огня хватало с запасом, Мийэн вставал у края площадки и подолгу наблюдал за просыпающимся Грелимараем. Маяк, названный в честь его создателя Чиризанским, был построен на плоской возвышенности, которая южным покатым склоном упиралась в городскую стену, а северным смотрела на Тиборское море. Но Мийэн предпочитал уделять время не чудесному морскому виду, а месту, где прожил большую часть своей долгой жизни. Он смотрел на людей-муравьев около часа, потом спускался по узкой деревянной лестнице, вьющейся вокруг маяка, вниз. Там его уже, по обыкновению, ждал слуга Фульмер, с которым они держали путь к складским помещениям, тоже находившимся в ведении Мийэна.
Одиннадцатый день месяца дубов ничем особым не выделился. Следов прислужников Хаоса не обнаружили, все товары были не тронуты, попыток пробраться на склады не выявлено. Фульмер помечал всю информацию о текущей проверке в толстую тетрадь, которую ему приходилось таскать по утрам за собой. Перо помощника порхало над страницами с некоторой изящностью, иногда окунаясь в маленькую чернильницу. Чтобы лишний раз не искать место, куда ее поставить, Фульмер обматывал эту баночку шерстяным шнуром и вешал себе на шею. Чернильные капли со временем стали неотъемлемой частью его утреннего костюма, но Мийэн не ругал за это своего помощника. Главное, что обязанности исполнялись им идеально, а легкая неряшливость слуги не была столь серьезной проблемой.
Сегодняшним утром после осмотра складов, Мийэн отправил Фульмера к начальнику Темницы, а сам вернулся в личный кабинет в здании портового Управления. Там он удобно расположился за дубовым столом, разобрал бумаги, которые успели появиться за пару часов его отсутствия. Письмо Аархина, прибывшее с почтовым кораблем еще три дня назад, лежало тут же. Мийэн взял его и перечитал еще раз. Старый друг просил собрать тех самых детей, о которых они говорили, когда н'шаст гостил у него с месяц назад, и которых Мийэн позже разместил в Грелимарае. Аархин не обратился за помощью к храмовникам Тибора напрямую, а это означало лишь одно — дело серьезное. Аархин что-то предчувствовал. Мийэн отложил послание в сторону и заметил красное яблоко, видимо, оставленное Фульмером. Завтракать еще не хотелось, но сладкий фрукт буквально манил к себе. Мийэн направил легкий поток силы к яблоку, и оно неторопливо подплыло к нему по воздуху. Энергией главный смотритель грелимарайского порта старался пользоваться редко, но всякий раз, когда в его жизни вновь появлялся последний из н'шастов, он не мог не коснуться ее. Яблоко оказалось сочным, из него брызнуло прямо на стол, но среди лежащих на нем документов не было важных, поэтому Мийэн даже не шевельнулся.
Ему было почти семьдесят лет, но выглядел он от силы на сорок пять, а чувствовал себя также, как в тридцать. Сказывалось воздействие энергии, что, однако, не давало долгой жизни. Замедленное старение, о таком многие мечтают, а Мийэн желал только одного — стать на защиту Энхора, быть истинным служителем Порядка. Он прекрасно помнил, как его и еще шестерых ребят в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет, привели к Источнику. Источник не только давал миру чистую энергию Порядка, но и отмечал избранных знаками н'шастов. Если на ладонях после прикосновения к камням, окружавшим Источник, появлялись звезды, то силы обладателя этих рук вырастали на порядок. Его торжественно объявляли н'шастом, а после начинался второй этап обучения: новые сложные потоки и плетения и, конечно, чой-хуа, знаменитое боевое искусство. Но если камни не оставляли отметин, ты был обречен до конца жизни следовать дорогой простого тилбэчина. Многие древние истории сообщали, что некоторые из тех, кого отказался признать Порядок, вставали на сторону Хаоса. Это могло быть правдой, ведь порой юношеские обиды способны перевернуть мир. Мийэн едва сам не ступил на такую скользкую тропу, когда не почувствовал боли, о которой предупреждали. Но уберегло его не только доброе слово Аархина после того, как он, сдерживая слезы, отошел от Источника. Никто из ребят не получил благословление Порядка в тот день. Хаоситы каким-то образом отравили родник жизненной энергии, и Энхор на неизвестный срок лишился возможности появления нового поколения н'шастов. Аархин говорил, что очистить Источник реально, хоть и тяжело, но годы шли, он остался последним служителем Порядка, а Хаос тихо наращивал мощь.