Он сглатывает, потом кивает. Я закрываю за собой дверь. Мне хочется, чтобы он был подальше. И хочется, чтобы был рядом. Я не знаю, что я хочу больше. Но моя мать. Мне нужно поговорить с мамой.
Включаю свет, пока иду по дому, и нахожу на столе записку. Я еле разбираю поспешные каракули Сириуса.
«Айседора. Не дозвонился до тебя, Дине плохо, поехали в больницу, позвони мне. С.»
Нет! Я хватаю телефон и набираю номер мобильного Сириуса. Лишь с третьей попытки попадаю на нужные цифры, потом вызов уходит на автоответчик, поэтому я прошу его, чтобы он позвонил на этот номер, потому что я осталась без телефона. Во мне усиливается паника и дрожь. Я не хочу, чтобы что-то случилось с Диной или их ребенком. Они должны быть в порядке. Мне нужно, чтобы они были в порядке, чтобы они были счастливой парой придурков и вырастили своего счастливого придурка-ребёнка.
Пожалуйста, пусть с ней всё будет хорошо!
К счастью, мама берёт трубку со второго гудка.
— Кто это? — Отвечает она уставшим голосом. Я не помню, какая у нас разница во времени, может, у неё середина ночи, а может, нет.
— Это Айседора.
— Что случилось? Ты в порядке? Тебе больно!
Я прерываю её.
— Всё в порядке. Но произошло что-то плохое. Анубис здесь.
— Что? Зачем ему понадобилось приезжать к вам?
Я поведаю ей всю историю, включая нападение на водителя и те моменты, когда ощущала на себе чей-то взгляд. Я также не последовательно рассказываю другие детали, потому что не могу собрать мысли в голове так, как следует.
— Мама, мне пришлось прочитать ему. Прости меня. Я думаю… думаю, что он выяснил настоящее имя Амона-Ра. — Я задерживаю дыхание, ожидая её реакцию. Насколько тяжёлыми будут последствия? Много ли власти я помогла заполучить этому шакалообразному монстру?
Тогда моя мать смеётся. Это усталый, измученный смех: больше воздуха, чем радости.
— О, сердечко. Можешь даже не переживать об этом.
— Он теперь может контролировать бога солнца!
— Нет, не может. Он, наверное, решил, что нашёл что-то там, но я могу уверить тебя, что настоящее имя Амона-Ра нигде не записано. Уж не думаешь ли ты, что я пошла бы на все те сложности, чтобы добыть его для себя и Гора, и потом записала его там, где какой-то неопрятный божок бальзамирования сможет его найти?
Я плюхаюсь на стул от облегчения и смятения.
— Тогда что же он нашёл? Он выглядел довольным.
— Анубис — дурак, и как все дураки легко верит в то, во что хочет верить. Возможно, он нашёл что-то в том тексте, что, по его мнению, было настоящим именем бога. Он вернётся и попытается использовать его, и тогда его прогонят с поджатым между ног хвостом. И я могу уверить тебя, что после этого ребёнка, ему придётся ответить за всё, что он сделал с тобой.
— Значит, ты в безопасности, — говорю я, и впервые с момента, как я поцеловала Рио (о — нет! я поцеловала Рио), и потом он сказал мне правду; и казалось, что я вспомнила об этом в первый раз только сейчас, что с моей головой, с моих лёгких падают стальные оковы.
— Я в безопасности. И я рада, что ты тоже. Как ты сбежала от Анубиса?
— Мне помогли друзья.
— Я рада, что у тебя есть хорошие друзья.
Я думаю о Рио, его родителях, о правде. Мне следует рассказать ей о том, кем… чем… он был.
Ей стоит знать, что есть и другие боги. Но если я скажу ей, вне сомнений, я больше никогда не увижу Рио.
Мне следует хотеть этого.
— Я тоже рада, — только и говорю я. — Хорошо. Эй, отбой концу света! — Мои ладони дико жжёт, пока я держу телефон, и я хочу утонуть в диване и уснуть в забытьи. — Пойду приму что-нибудь для головы. Позвоню тебе завтра.
— С нетерпением буду ждать звонка. Айседора?
— Да?
— Я бы хотела услышать всё про открытие выставки прежде, чем явится твой сводный брат-ублюдок.
— Хорошо. — Я улыбаюсь. Она помнит. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сердечко.
Я кладу трубку, и теперь, когда проходит моё первоначальное облегчение, я возвращаюсь к беспокойству о Дине. Мою руки, и вынимаю из них мелкие кусочки гравия. Потом я переодеваюсь из своего изодранного платья в пижаму, и заклеиваю пластырем множественные царапины. И никак не могу снять с себя этот идиотский браслет. Завтра же заставлю Рио снять его с меня.
В шкафу я нахожу набор из болеутоляющих препаратов. Что там Тайлер сказала про «Ибупрофен»? Не помню. Да и неважно. Звонит телефон, и я таращусь на него несколько секунд, прежде чем осознаю, что надо ответить.