Чтобы не растекаться мыслью по древу, скажу сразу: выбор был сделан две недели спустя. Правда, почетный пост главного поклонника достался однокурснику, с которым я познакомилась на четвертый день учебы. Собственно, он и пришел в аудиторию только на четвертый день. На нашем курсе он, вне всякого сомнения, был самым симпатичным. И, кстати, самым взрослым, поскольку поступил в институт после армии. Имя у него было, на мой вкус, достаточно солидное – Влад. К тому же оказалось, что он старше меня на целых два с половиной года. Что и решило дело в его пользу. Когда ухажер тебя старше – это действительно солидно!
Еще оказалось, что мы с Владом в чем-то похожи. Он тоже насмешливо относился к таким, как моя Катя и ее Игорь, которые готовы день и ночь глодать гранит науки, рискуя стереть зубы до самых корней. Так же, как и я, обожал состязаться в остроумии и шляться по центру города, по набережным и пешеходным улицам, заворачивая во все без разбору кафешки, что встречаются на пути. И, наконец, не уступал мне в разговорчивости. Короче, мы оказались похожими решительно во всем! Поэтому я не сомневалась, что моя упертая сестрица с ходу заклеймит его словечком «легкомысленный» – иначе говоря, никчемный, – и не спешила их знакомить. Я отнюдь не горела желанием услышать из ее уст убийственный приговор тому, с кем, очень может быть, решусь связать себя пожизненными узами!
Хотя, честно признаюсь, я не была уверена, что на это решусь. Почему? Хоть убейте, не знаю! Ведь Влад мне ужасно нравился! И сделался для меня «основным» не только ради солидности, а потому, что с ним было здорово, интересно и вообще прикольно. Да, я не списывала со счетов «дополнительных» поклонников: перебрасывалась шутками с одним, пила в буфете кофе с другим, обменивалась эсэмэсками с третьим. Но на лекциях всегда садилась рядом с Владом, ходила в кино и прогуливала лекции только с ним, и до дома меня провожал только он.
Если хорошенько задуматься – Влад вовсе не был таким уж легкомысленным, как могло показаться с первого взгляда. С подкупающей откровенностью он рассказал, как в детстве злился на своего отца, который каждый вечер являлся домой нетрезвым и доводил маму до слез; а когда Владу исполнилось одиннадцать, отец с матерью развелись. Как он встречался с отцом по выходным и тот по-прежнему выпивал. Как в пятнадцать лет Влад его возненавидел и объявил ему бойкот, и не виделся с ним ровно два года. А в семнадцать что-то перещелкнуло. Он прочитал у Гете что-то вроде: «Человек может стать взрослым, только когда поймет своих родителей и простит их». «До меня вдруг дошло, – пояснил Влад, – какой есть, такой есть. Родителей не выбирают! А мама у меня – святая». Он смешил меня историями про свою бабушку, которую, по его словам, назвать «бабушкой» язык не поворачивается – неугомонная, как веретено! Когда Влада забирали в армию, бабушка закатила истерику: армия – это могила, над новобранцами издеваются соседи по казарме, кормят несчастных солдат-срочников раз в неделю, не дают спать и заставляют часами лежать на холодной земле, отчего они гарантированно зарабатывают гастрит, колит, цистит и сходят с ума. И в лучшем случае Влад вернется домой инвалидом-колясочником. Но в армии Влада кормили трижды в день, койка оказалась удобней, чем раскладной диван-кровать, на котором он проспал восемнадцать лет, командиром части был «классный мужик», а с соседом по казарме, парнем с Дальнего Востока, Влад сдружился «до гроба». И он, Влад, по-настоящему рад, что побывал в армии, потому что это – «школа для мужчины». К тому же раньше он был хлюпиком, «хилым, как комарик», а в армии нарастил себе приличную мускулатуру. И вообще почувствовал себя другим человеком.
В общем, Влад нравился мне все больше и больше. Он стал для меня… как бы поточней выразиться? Кем-то вроде закадычной подруги. Или вроде брата, которого мне всегда хотелось иметь. Но тянет ли такая братская дружба на всепоглощающее чувство, что вынуждает людей связывать себя узами на всю жизнь? Не факт… Ведь когда тебя настигает настоящая любовь, ты обязана безумно страдать, не спать ночами и потерять, во-первых, аппетит, а во-вторых, интерес к «дополнительным» поклонникам. А я спала как убитая, за мамины кулинарные шедевры готова была продать душу и по-прежнему трепетно дорожила своей популярностью среди мужской половины человечества. Отказаться от всех перечисленных благ ради любовных страданий – нет, такое геройство мне не по зубам. Выходит, Влад для меня – самая подходящая кандидатура? Конечно, я не знала наверняка, что он сам думает по этому поводу; однако, учитывая наше братское сходство, можно было смело предположить, что и его мысли текут по тому же руслу. И он столь же далек от того, чтобы грезить день и ночь о безумных страданиях и бессоннице. А подобное сходство о чем-нибудь да говорит. Может, именно из таких, как мы с Владом, и создаются идеальные пары?