– Ну, да, – согласилась Света. «Главное не возражать», – подумала она. – Похоже, и у этой кукушка съехала». – Я – Света и свечусь. Была бы я Оксаной – я бы оксанилась.
– Что ты меня за дуру держишь? Ты не Оксана. Оксанку в лагере чёрные съели, – она всхлипнула. – И Свету с ней. А ты мне просто мерещишься. – И Юля снова тоненько завыла.
Света потеряла дар речи. Потом прижала к себе дурную голову и начала гладить по волосам, успокаивающе приговаривая:
– Никто нас не ел. И Ксюха живая, и я, и Дэн.
Юля обхватила её руками, понемногу успокаиваясь, и с надеждой поглядела на Свету.
– Это правда, ты.
Света кивнула.
– И Оксана живая?
– И Оксана. Лучше расскажи, что с тобой было, мы чуть с ума не сошли. Исчезла куда-то…
Юля немного посопела. Свете показалось, что со стыдом.
– Ну, когда чёрные эти накатились, я с перепуга запрыгнула на камень, а там щель такая, и я в неё угодила. Головой о что-то шмякнулась и вырубилась. Не знаю, сколько провалялась, долго, наверное. А когда очнулась, темень вокруг, а потом с одного конца вроде что-то серое такое, как штора. Я к ней подошла, ещё два раза упала, коленку вот содрала. – Она чуть приподняла левое колено, демонстрируя продольную дырку на штанине. – Ну, подошла, а штора эта шелестит, то есть гудит, то есть…ну, не знаю, звук какой-то. И так вдруг спать захотелось, что я прямо в штору и повалилась. Только… – Юля замолчала.
– Что только? – подстегнула Света, прождав какое-то время и уже предчувствуя, что сейчас услышит.
Юля отстранилась, и первый раз за всё время посмотрела Свете в глаза.
– Это не штора была, сеть не сеть, и в ней картинки разноцветные, и если приглядываешься, они увеличиваются. Я руки выставила, когда падала, а там такая баба чёрная, и меня за палец укусила. Я в сторону рванулась и в другую ячейку выпала. Сюда вот. И сижу теперь, извелась вся. А тут ты, – она робко улыбнулась. – Знаешь, как одной страшно?
– А почему тут сидишь, в курумнике, а не на тропе? Если б ты не выла, я б тебя и не заметила.
– Я не выла. – Юля выпрямилась, толкнув Свету плечом, так что та ощутимо приложилась попой о зазубренный край ниши. – Я пела.
– Ну, пела, – согласилась Света, чертыхнувшись про себя. – Так почему?
– Я на тропу вывалилась, и сон сразу прошёл. Сперва не знала, что делать, думала, вас съели. Потом решила вниз идти, вдруг слышу вопль «Хожу-у, хожу-у»! Я туда-сюда, а он всё ближе, в общем, я хотела среди камней спрятаться, сюда забралась, а тут эта ниша.
– Понятно, – пробормотала Света, прикидывая, что рассказать в свою очередь впечатлительной подруге, и решила все разъяснения оставить на потом. – Ладно, давай-ка отсюда выбираться.
– Давай, – с сомнением протянула Юля, – только у меня ноги затекли, и руки.
– И совесть, – напомнила Света.
– Хм, а что это? – надменно сказала Юля, и Света улыбнулась: подруга становилась похожей на саму себя.
Она осторожно протиснулась наружу и помогла выбраться Юле. Ноги у Юли действительно затекли, и она походила на парализованного аиста с торчащими в стороны длинными ногами, сползающего с крыши, то бишь, с насеста.
Оказавшись, наконец, на тропе, Света задумалась. И что делать дальше? С одной стороны, следовало отыскать Оксану с ребятами, с другой – неудержимо накатывал вечер, уже укрывая пока ещё неплотной темнотой седловину. Снова проворачивать трюк с жизневеем Света опасалась: ну, как выбросит опять в пещеру, а таскаться под горой с Юлькой совсем не то, что с Аристархом. Можно просто не выйти. И ещё очень хотелось пить, есть и просто отдохнуть.
«Спущу Юльку и вернусь, – решила Света, надеясь, что Оксана в компании парочки спасателей продержится час-другой, – перекусить можно будет и на ходу».
Ей отчего-то казалось, что после её последних экспериментов на склоне кальдеры, Ходилка поутихнет и Оксане в компании парочки спасателей едва ли что-то угрожает. По меньшей мере, в ближайшее время. Да и рисковать найденной пропажей, она не хотела, ищи её потом!
Договорившись с собственной совестью, Света сняла куртку, надела на трясущуюся от холода подругу и погнала её вперед, ухватившись сзади за полу. Идти было неудобно, но, памятуя о сорвавшейся с привязи Оксане, Света лишь ругалась про себя, время от времени наступая Юле на пятки. Та, в отличие от Светы, себя в выражениях не ограничивала и не молчала, озвучивая мнение и о горах, и о дурацкой тропке, и о поганом свете, в котором чёрт ногу сломит. Выдав последнюю сентенцию, Юля вдруг резко обернулась, вырвав куртку из рук не успевшей среагировать Светы и больно приложив плечом.