— Да? И что ты сможешь? Много вас тут шляется таких.
— Если бы вы дали мне материал, я бы показал, - Курво попытался убедить его, что разбирается, но истерлинг только фыркнул:
— Материал еще на тебя переводить!
Но Курво не собирался сдаваться так легко, и стоял, прямо глядя ему в глаза. Тогда детина почесал в затылке.
— Хотя… Если сможешь исправить то, что я испортил — на, держи! — и он кинул ему кривой изъеденный неправильной обработкой клинок.
Курво поспешно поклонился и юркнул в кузницу. Работал старательнее, чем в отцовской мастерской, прислушиваясь к каждому шороху и тревожно поглядывая на сжавшегося на лавке брата. Иногда ругался беззвучно и тут же улыбался мягко Морьо, не желая его пугать. Клинок сделать было не так уж сложно, хоть и пришлось повозиться — отец порой заявлял, что исправлять за Морьо или Турко хуже, чем делать с самого начала, но Курво все равно учился на ошибках братьев — ему доставало упорства, таланта и терпения. А тут и не требовалось соответствовать отцовым запросам. Скоро выправленный и отполированный заново клинок лег в ладони хозяина. Тот повертел его, даже у лампы фитиль сделал подлиннее, чтобы разглядеть тщательно.
— Не поверил бы, если бы сам не видел, что ты исправил его, а не стащил где-то новый, другой.
Теперь он посмотрел на Курво совсем другими глазами. Он не был дураком и прекрасно понимал, что мастер с золотыми руками вряд ли остался бы без работы, если бы не серьезные неприятности, и захлопнул дверь в мастерскую,
— Ну, ковать и лить металл ты умеешь, хорошо. А скажи мне, не от стражи ли ты прятался? И кто твой спутник? Если он не умеет делать клинки, он мне не нужен.
Курво побледнел.
— Он мой брат. Он… Он умеет. Нас отец обучал. Я лучше работаю, но он тоже умеет, — быстро заговорил он. — Послушайте, да, у меня проблемы. Но если вы предоставите нам кров, я готов работать, сколько скажете и делать такие мечи… Один клинок будет стоить дороже всей вашей мастерской. Вы озолотитесь, господин. Мы все мастера, а я лучший в своем племени.
Мастер медленно кивнул.
— На улицу не высовывайся тогда. — Он провел рукой у него по волосам, снимая прядь с уха, и понял, кого приютил. — Ювелир Марид с утра ищет сбежавшего у негоостроухого мастера. Я и вполовину не так богат, как он, и не смогу тебе платить. Но, подозреваю, тебе это и не нужно. — И он кинул взгляд на Морьо, оглядывая пятна засохшей крови на его одежде и шрамы на лице и руках. — Но мне не говорили, что с тобой будет еще один.
Он предоставил им работать в маленькой, как курятник, мастерской позади дома, выходившей в хозяйственный двор: стражники вглубь квартала совались редко, и оттуда можно было легко сбежать. Курво и не заикался о деньгах, только попросил воды и хлеба. Они перекусили и кое-как отмылись на заднем дворе в корыте, застирав вещи. Полночи Курво возился над небольшим кинжалом, но зато из дрянной стали после переплавки выковал настоящее сокровище. От Морьо толку было мало — Куруфин и не пускал его к изделию, предоставив только раздувать огонь. Потом, когда дело коснулось узора на рукояти и заточки, прогнал брата спать на лавке.
Утром отдал кинжал мастеру.
Тот прикоснулся к готовому шедевру с осторожностью.
— В моей лавке такому и не место, — сказал он, и это было правдой: он изготавливал простые вещи на потребу толпе. — Но ты не волнуйся, я найду, куда его пристроить, — и он расхохотался. Этот эльф и впрямь был для него сокровищем. Он не собирался отпускать его и сам готов был укрывать его сколь угодно долго.
— Спасибо, господин.
— Иди. К вечеру жду еще один такой же.
К счастью, о Морьо он не заикался -— по нему видно было, что он не работник.
Куруфин улыбнулся брату.
— Видишь, он не выдаст, — говорил Искусник, склоняясь над верстаком, — ему невыгодно избавляться от нас. Так что переждем, пока раны затянутся, а там разберемся. Тут всегда можно удрать. Я постараюсь выяснить, как выбраться из города. Все будет хорошо, братишка. Майтимо и Кано выжили, они отступили, собрав верных под свои знамёна. Наверняка, на Амон Эреб. Крепость братишек глубоко в лесах, она устояла. Вернёмся туда, как только сможем. Ты мне веришь?
“Верю”, — отвечал Морьо. Что еще ему оставалось? Если бы он отказался и от этой веры и надежды, впору было бы волком выть.
“И все же надо быть осторожнее. Спасибо, что даешь мне отлежаться”.
Иногда Курво посылал на базар за лечебными травками. Морьо, отлежавшись и залечив самые серьезные раны, принялся помогать ему — делал работу попроще, которая не требовала тонкости движений и осторожности, сидеть долго безболезненно он не мог.
Тем временем взбешённый смертью сотника и побегом Ульфланг обыскивал город. За пленников была назначена награда. Ворота были перекрыты и проверяли каждую подводу. Курво один раз чуть не попался, когда покупал травки. После этого на рынок ходить не рискнул, хоть брату и не сказал, не желая волновать. Перед хозяином лебезил до противного — чувствовал, что они в западне, и в любой день их могут вернуть. Но не терял надежды, что они сумеют вырваться, улучив момент.
Турко после их побега пришлось несладко: Ульдор пытался добраться до него, чтобы расспросить, куда могли сбежать браться и знал ли он об их планах, но Марид не позволил, расспросил сам. Намекнул, что неплохо было быть чуть сговорчивее и помягче, раз уж братья его предали и не собираются забирать его с собой. Турко не мог поверить. Курво был пронырливым, хитрым, угодливым, но так просто оставить его тут… Нет, они вернутся. Он считал, что они сбежали, чтобы спасти Морьо — ведь четвертому брату приходилось особенно тяжко…
Он уже не отнимал руки у Марида, не отталкивал, когда тот целовал его, принимал поцелуи с терпением.
========== Часть 8 ==========
Наконец, Ульдору донесли, что один из мастеров из рабочего квартала продал ко двору два изумительных клинка. Истерлинг догадался сразу, что такая тонкая работа могла принадлежать руке одного мастера. Воинов он подослал ночью, когда мастер и его подопечные спали. Ехал впереди сам. Курво вскочил, но поздно — драться в маленькой каморке было невозможно, а бежать некуда. Он пытался отбиваться, дрался с яростью, но его ранили в руку, распоров предплечье. Морьо тоже скрутили — с ним справиться оказалось намного легче.
Курво сразу догадался, в чем причина его провала. И почему он не упросил этого мастера придержать свои работы, пока они оба не убегут! С другой стороны, он мог бы войти во вкус и не отпустить их…
Так или иначе, утром оба уже стояли перед Ульдором.
— Что же мне с тобой сделать, скажи?
Пришёл и Марид — как-никак искусник принадлежал ему. Он привёл с собой Турко: тот был одет в позорящую его женскую одежду и отворачивался, но Марид все равно заставил его повернуть лицо к себе. Указал ему на Курво.
— Проси, чтобы я помиловал твоего брата. Хорошо проси.
Турко побелел, увидев братьев. Куруфин всегда выворачивался, как куница. Из любой ловушки, и Тьелкормо привык ему доверять. И вот теперь Куруфин стоит перед палачами со связанными за спиной руками. В горле у Турко пересохло. Нет, Куруфина не могут покалечить. Он им нужен! Но Ульдор уже выступил вперед и стегнул искусника по лицу. Он владел плёткой мастерски и рассек Курво бровь, не повредив глаз, но по хлынувшей крови Турко показалось, что брату выбили глазное яблоко. Курво вскрикнул от острой боли, неожиданности и страха перед потерей зрения.