Потом работы стало еще больше, и остальным стало не до него: важны были рабочие руки. Хотя Ульдор иногда приказывал отвести его к себе, вымыться, переодеть чистую рубаху, грубо брал, приговаривая, как ему нравится этот рот, придирчиво осматривал обрубленный язык, будто любуясь сотворенным уродством.
Но все равно Морьо понял, что обещание братьев сбывается: Ульдор и его отец явно собирались уехать вновь на север с караваном, и потому днями и ночами их рабы (и он в том числе) готовили все для этого, грузили, чинили и привязывали тюки с тканями и прочим.
Курво работал в мастерских и обучал преемников, как и обещал. Диктовал грамотному мальчишке, рисовал чертежи, объяснял особенности огранки.
Морьо после секса отлеживаться не давали, но по крайней мере больше чем до этого не калечили. Он не смел огрызаться, отбиваться, обслуживал и дворню, если ему приказывали, и боялся теперь не дожить до избавления.
========== Часть 11 ==========
Турко в чем-то приходилось сложнее, чем остальным. Он думал о том, как его покинут братья и заранее приучал себя к мысли о том, что останется наедине с Маридом. Но это были мысли о себе; думая о братьях, он опасался, что Ульдор, узнав о побеге, начнет мстить и его гнев коснется всех: и его, и хозяина, и братьев, если только он отыщет их там, на Амон Эреб. Марид не склонял его к близости насильно, но Турко теперь отказать ему не мог, даже если видел просто намекающий взгляд, и теперь не знал, где та грань, которая отделяет его от продажной девки — это сильно угнетало.
Они проводили вместе с Курво в мастерской. Искусник горел нездоровым возбуждением. Много говорил, что ему было несвойственно, часто вспоминал Амон Эреб, потом понимал, что брату это очень тяжело и замолкал.
— Все будет хорошо, Тьелко. Я тебе обещаю, что позабочусь о Морьо. Мы все тебя дождемся, — проникновенно обещал он. — Это не так долго, брат.
У Марида спросил откровенно:
— А от своей родни ты Тьелко защитить сможешь? Морьо никто отпускать не собирается?
Марид ответил не сразу, и без слов стало ясно, что поклясться он ни в чем не может.
— Тот твой брат, что у Ульдора… Я не пытаюсь выкупить его у Ульфланга. Если он откажет — а он наверняка откажет — то устроенный побег усилит его подозрения. А я не хочу с ним ссориться — по крайней мере, доводить дело до серьезных обид. Что до твоего второго брата, здесь тебе волноваться не о чем. Мои сыновья слишком юны, а Ульдор если и захочет отомстить, я не позволю. Скорее сам скрою его или попрошу пересидеть это время у себя в подвале или для вида накажу его.
Курво нервно кивнул.
— Надеюсь, все получится. Я со своей стороны сделаю все, что обещал.
Он и правда из кожи вон лез,чтобы подготовить преемника.
С наступлением осени караваны Ульфланга в сопровождении самого князя с сыном тронулись на запад.
Однако Марид не дал Курво сбежать сразу же. Он настаивал на том, чтобы выждать как можно дольше — не только для отвода глаз, но и для того, чтобы Морьо, которого не щадили, отлежался. Увы, оставшаяся дворня проявляла к нему ничуть не больше снисходительности, чем сам Ульдор. Открыто выкупить его у Марида не получилось, но зато теперь Курво выпросил у него подготовить маленькую закрытую от всех глаз комнатку и однажды ночью выкрал брата с соседнего двора. Он боялся, что иначе Морьо лишится разума и здоровья окончательно. Брат уже не узнавал его, думая, что это очередной мучитель.
Курво с Турко примчались вдвоем. Первое время просто сидели рядом, вместе и по очереди, насильно кормили и поили маковым и обезболивающим отваром. Курво вправлял выпадающую кишку и даже зашил разрыв, пока Турко пытался использовать целительные чары. Сложность привносило то, что Морьо не нравилось, когда его трогали — он ощущал себя открытой раной и выворачивался даже из рук брата, жалобно подвывая и всем видом прося отпустить его. Обнял Курво, открывая рот, ткнулся лицом в его промежность, предлагая обслужить ртом, и Курво, вздрагивая от ненависти к мучителям и от жалости к брату, мягко отстранял его. Турко кусал нервно при виде этого губы, метался по комнате, твердя “убью”.
— Кого ты убьешь? — кривил губы Курво. — И себя подставишь, и своего покровителя. Потом расквитаемся.
Но сам долго думал, что делать.
Так прошло несколько недель, и дольше медлить было нельзя. Морьо мог вставать почти без боли, и помрачение прошло, сменившись тяжким мрачным безразличием ко всему. Он стыдился принимать помощь, не хотел ни есть, ни пить, и ему было все равно, останется ли он тут или сбежит.
Однажды он коснулся рукой старшего брата.
“Турко, уходи ты. Я останусь. Мне уже все безразлично, а тебя твари могут изуродовать, как меня”.
— Даже думать не смей. Меня не тронут, а ты придешь в себя, как Нельо, — строго сказал Охотник. — Не смей хоронить себя заживо. И потом… Я дал слово. Нолдор слово держат. Мы не отступаемся от клятвы. Финдарато пошел на гибель из-за опрометчивого обещания, данного смертному. Я должен сделать то, что обещал. А ты иди.
Он провел пальцами по скуле Морьо.
— Шрамы затянутся и душа перестанет так болеть, Карантир. А речь тебе и не нужна. Те, кому нужно — поймут и так. А мы ещё встретимся на Амон Эреб.
Морьо закрыл лицо руками и уткнулся в плечо брата.
“Они не простят тебя и не отпустят. Я не хочу терять тебя”.
Расставание далось ему куда тяжелее, чем Курво, он был сам не свой, и Курво стремился следить за двоих. Они покинули двор Марида поздней ночью, перед рассветом присоединившись в качестве погонщиков лошадей к обедневшему купцу, дальнему родичу Марида. Тот был не слишком рад, но Курво лошади слушались хорошо, и скоро он сменил гнев на милость, даже закрывал глаза на бездействие Морьо.
Курво напоследок хотел прокрасться во двор к Ульдору и отравить вино в подвале, но не рискнул, боясь, что подозрения падут на Тьелко. Крепко обнял на прощание Охотника.
— Свидимся, брат. До встречи, — и поспешил вместе с Морьо за караваном.
Ели эльфы мало, Курво работал за двоих, но вскоре и Морьо присоединился, пытаясь забыть о своем унижении. Тут их никто не трогал — кто-то заикнулся о том, что Морьо пускали по рукам, но Курво пообещал оторвать пускалку и засунуть в глотку острослову, и разговоры утихли — было во взгляде эльфа что-то такое, очень недоброе. Морьо сперва только и мог думать, что об оставленном брате. Он сильно уставал, разошедшиеся раны иногда кровоточили, и Курво перевязывал их и промывал, но и все равно в пути ему было куда легче, чем там, у Ульдора.
“Как ты, Турко?”, — пытался он представить себе брата.
“Скучаю без вас, — откровенно признался тот. — Марид тоже уехал. Провожу время в кузнице и работаю, как обещал ему”.
“Боюсь за тебя”.
Но скоро Марид вернулся с вестями. Караван Ульдора и Ульфланга встретили дружины Кано и Нельо, мало кого оставили в живых. Немногие, кто спасся, снова проклинали эльфов, из-за которых им пришлось понести расплату. Так что Турко отныне был в безопасности.
Когда впереди замелькали леса Белерианда, о Турко братья вспоминали гораздо реже — то ли из-за расстояния, то ли из-за чар Моргота. Зато Курво, который периодически взывал к старшим, неожиданно получил ответ. И одним погожим утром навстречу каравану выехал высокий рыжеволосый всадник в окружении десяти нолдор. Правую руку закрывал алый богатый плащ.
Нельо спешился и бросился навстречу братьям.