«Но самое сильное воспоминание первых семи лет моей жизни - это как он приходит домой, они дерутся, а я боюсь, что они убьют друг друга. Однажды вечером, когда мне было четыре года, это, должно быть, был самый плохой год, когда он сильнее всего пил, и они постоянно дрались друг с другом. От своих сестер и братьев я уже слышал о таких случаях. Но в ту конкретную ночь… Ну… у моих братьев была своя комната, у сестер тоже была комната, а у меня была маленькая кроватка в спальне родителей, так как нигде больше в доме места не было. Я был самым младшим, и меня первого отправляли спать: в какое бы время мой отец ни приходил домой - обычно, я думаю, когда бары закрывались, - сразу начинались стычки с матерью. Я знал, что, если уж меня положили спать, я не должен был вставать ни в коем случае. Но в ту ночь скандал был действительно невыносимым. Я думал, что страх парализует меня, но тогда я почувствовал какой-то неожиданный прилив адреналина, пулей вылетел из кровати и сбежал вниз по лестнице. И… я сначала подумал, что мои опасения сбылись, потому что моя мать лежала, распластавшись на полу, отец сидел на стуле рядом. Я подошел к ней, пытался привести ее в чувство, но не смог. Я посмотрел на отца и сказал: „Она умерла, ты убил ее!" Отец был в пьяном ступоре и ответил мне только: „Нет, она притворяется, все нормально, отправляйся спать!" Помню, я хотел остаться там, но настолько боялся его, что все- таки пошел спать. Помню, я плакал, пока не заснул, но на следующее утро я услышал, как мать зовет сестру и брата завтракать перед школой. Я встал очень осторожно, чтобы не разбудить отца, который, как обычно, отсыпался: по утрам мне приходилось вести себя очень тихо. Но когда я сошел вниз, никто и словом не обмолвился о вчерашнем. И такое было вполне в порядке вещей. Кроме страха, я еще чувствовал сомнение. Происходило ли это все на самом деле или только в моем воображении?»
Иногда причиной формирования тревоги в характере ребенка становится несоответствие в родительском поведении, например, не зная, за что его в следующий раз накажут, ребенок начинает сомневаться в окружающем мире прежде, чем в самом себе. Так как большинство личностей энеатипа VI росли в атмосфере, в которой доминировала сильная личность, большинство из них подвергалось сомнению и недоверию со стороны своих родителей и поэтому, я думаю, что недоверие к самому себе - результат интернализации.
Другим распространенным примером возникновения тревоги в характере индивида является ситуация, при которой его заставляют почувствовать свою вину: «Посмотри, сколько твой отец работает, ты не должен причинять ему еще больших неприятностей». В таких случаях сильным средством обвинения может быть религия, а сексуальная сфера чаще всего становится мишенью. Другой способ причинить боль своим родителям осуществляется по типу: «Они дали мне почувствовать, каким неблагодарным я был по отношению к ним, в то время как они меня так любят и столько для меня делают».
Такие требования проявления чувства вины весьма характерны для матери энеатипа VI, которая, как правило, постоянно жалуется и занимается постоянным самобичеванием.
Такие матери - довольно частое явление в семьях энеатипа VI: «Моя мать была очень своенравной, очень часто занималась угрозами и шантажом (4), она постоянно грызла моего отца (6). Она постоянно говорила во множественном числе и всегда держалась на первом плане. С ее стороны я всегда ощущал абсолютное неуважение к моим интересам и склонностям. И это меня очень огорчало. Мой отец имел обыкновение говорить, что женщины способны высасывать у человека все силы».
Часто, хотя и не обязательно, в таких семьях отсутствует нормальное общение между родителями: «Дома все разговоры сводились к жалобам», «Дома родители постоянно дрались», «Мои родители много спорили, они всегда старались быть правы». Таким образом, нам не составит труда проследить, как подобные конфликты отражаются впоследствии в виде сильной амбивалентности личностей энеатипа VI, при этом амбивалентность проявляется не только по отношению к своим импульсам, она также связана с двойственным восприятием каждого из родителей, который оценивается не только по отдельности, но и глазами другого родителя.