В руке Салмана щелкнула пружина выкидушки, и клинок ножа, выскочив из рукояти, стальным пером блеснул в лучах заходящего солнца. Слух Лихого вычленил еще один характерный звук, звук до боли знакомый, с войны въевшийся в память. Так передергивают на пистолете затвор. Вышедший из-за руля Рамзан «обнажил» ствол. Вот и думай теперь, у парня в руках боевое оружие или травматик. А, в общем, какая разница!
— Рэзать тебя будем!
Салман первым метнулся навстречу русскому, без затей пырнул «пером» противника, метя в живот. Из всех троих он был самым слабым звеном, самым худым и тщедушным, но гонору в нем хватило на всех. Чистой воды неврастеник! Клинок непонятным образом, будто ожив, вылетел из сжимавшего его запястья, а самого джигита русский мужик, развернув на сто восемьдесят градусов, поставил лицом к товарищу, используя его как щит. Звонко прозвучал пистолетный выстрел, и пуля травматического оружия ударила в худую грудную клетку парня, ломая тому ребро с правой стороны тела.
— А-а-а! — вырвался крик из горла раненого.
Отпустив тело, Лихой перекатом ушел в сторону, а с постановкой ног на грунт, нырком спрятался за машину.
Бух! Бух! Бух!
Пули прошли над головой. Сухой щелчок оповестил офицера о том, что стрелок израсходовал боезапас, и теперь либо перезарядка, либо предстоял обычный мордобой.
Андрей высунулся из-за лощеной туши кабриолета, и надо сказать вовремя. Пистолет отброшен в сторону, а горе-стрелок, развернувшись, попытался сбежать. Стоявшие на противоположной стороне тротуара зеваки делились впечатлением о происходящем, кое-кто снимал все на камеры мобильных телефонов. Ну и хрен с ними! Пусть тащатся от бесплатной развлекухи. Лихой взял старт как на стометровке. Догоняя, в прыжке ударил ногой в спину убегавшего человека, заставив сбиться с шага и кубарем катиться чуть ли не под колеса встречного «Рено». Повезло. Водитель встречки, крылом лишь чиркнул по плечу хулигана. Не желая влезать в разборку, нажал на педаль газа, умчался подальше от дорожного конфликта.
За шиворот джинсовой рубахи Андрей силком потащил «живой мешок» к стильной машине, прислонил к двери. Приподняв лицо недоросля за подбородок, заглянул тому в его бегающие глазки.
— Оно конечно на этом можно было бы поставить точку, — проговорил он. — Но боюсь, что все быстро забудется, а вот пережитая боль, та точно напомнит. Ты по мне правой рукой стрелял?
Не дожидаясь ответа, словно разбивая на тренировке кирпич, резко опустил ребро ладони на предплечье. Хруст ломавшейся кости, и душераздирающий вопль прозвучали одновременно.
Забросив все три тела, подающие признаки жизни стонами и руганью, на подушки кабриолета, снял авто с ручника, чуть толкнул машину под уклон, и больше не заморачиваясь решенной проблемой, перемахнув парковую ограду, растворился в кустах.
Глава 2. Переход
Из пограничного состояния, между сном и явью, его вывел посторонний звук, едва уловимый из-за входной двери. Глаза сфокусировались на пустой бутылке водки, прошлись по беспорядку на столе и остановились на лежавшем рядом с недопитым стаканом «Макаре». В сумерках утра пистолет среди застольного бедлама казался чужеродным предметом. Память подсказала Лихому мысль о вчерашнем решении, подвести жизнь к нулю, не ждать, пока кто-то из наемников заявится за ним. Зачем лишние телодвижения и трепыханья? Зачем кому-то предоставить удовольствие, прочувствовать месть?
Пистолетная рукоять удобно легла в ладонь. Глухо, едва слышно щелкнул предохранитель. Привычно потянув затвор, дослал патрон в патронник. Резко вскинул руку, приставил ствол к виску, кожей ощутил прохладу железа. Вот и все! Финиш! Зажмурить глаза, чтоб в последние секунды жизни не видеть выплескивающихся мозгов из черепной коробки. Ха-ха! Это Лихой, у тебя черный юмор на нервной почве перед выстрелом попер. Как там бабка в детстве говорила? Когда над тобой смеются это не страшно, страшно, когда над тобой плачут. Ну-у!
Не тут-то было. Черепная коробка взорвалась мириадами мыслей, пошло уже привычное раздвоение личности. Что за хня? Ствол убрался от виска. Снова контроль координации, ствол двинулся к голове. Вспотел. Влагой залило глаза. Чуть слышный щелчок в стороне коридора. Скрип несмазанных петель на двери. Эх, не успел! Ну, открой ты эту дверь на тридцать секунд позже! Теперь вот придется корячиться, производить какие-то телодвижения! В одно мгновенье обострились все наработанные за армейскую службу «боевые рецепторы» ощущений в голове, ушло раздвоение личности. Словно тень под фонарным лучом, метнулся к стене у входа в комнату, «врос» в нее, затаив дыхание.