«Да, да, да! Не ходи туда! Развернись и двигай в другой проход. — Бесновался в голове Хильченков, давно понявший то, что можно влететь в анус из которого возврата может и не быть. — Уходи! Будь умным и мы с тобой еще поживем».
Лихой напрягся. Глюки в голове порядком утомляли, но на старческий маразм не тянули. Постоял. Плюнул под ноги.
Да, не может такого быть! Какая чушь в голову лезет. Бабушкины сказки здесь неуместны! Однако странно, с тех пор как он вошел в это ответвление коллектора, чуйка разведчика вопит о том, что за ним постоянно наблюдают. Ай, была, не была!
Серёга, если можно сказать завыл, понимая, что дух Лихого его переборол и не поддался на увещевания.
Протянув к пленке руку, потрогав натяжение указательным пальцем, Лихой ничего не ощутил, всем телом сунулся через вытянутую плоскость, в надежде что она порвется как тонкий презерватив. Смело шагнул дальше, как в кисель, погрузившись в серую пелену. Шаг, еще шаг. Тело будто налилось свинцом, его стало корежить, давить со всех сторон.
«Ну что, упертый баран, получил? — пронеслось в мозгах. — Нравится?»
Еще шаг, давшийся ему с таким трудом, и боль, сильная давящая боль в груди, казалось, кто-то с размаху влепил в грудную клетку кувалдой. Устоял. Почти не имея воздуха в легких, вывалился на противоположной стороне. Лежа отдышавшись, наконец-то сел на пятую точку организма. Его кулак сжимал ручки спортивной сумки, сама сумка осталась внутри киселя, а перед глазами все так-же тускло мерцала целостная пелена, только на ее призрачном полотне ярко сиял знак, похожий на иероглиф востока.
— Нихрена себе, за хлебушком сходил! — вырвалось вслух. — Что за…
В голове откуда-то появился ответ на не успевший прозвучать полностью вопрос: «Руна полного закрытия. Ваше вторжение может быть опасно!», — откуда он пришел, кто его подсказал, непонятно.
С опозданием, на ум пришла мысль: «И куда это, интересно мы вторглись?».
Пространство само по себе стало меняться и как бы светиться. Шелест над головой и потряхивание почвы под ногами как при начале землетрясения вывели Андрея из ступора. Едва успел отскочить от пленки, заметил как она истончившись, растаяла оголив на месте своём сарую кладку стены. Перекрытие коллектора, кусками битого кирпича и арматуры, стеной обрушилось в лабиринт, поднимая в воздух килограммы пыли.
— Кхе-кхе-кхе! Уэ-кхе-кхе!
Как черт выватлавшийся в пыли, кашляя и отплевываясь, Андрей в полной темноте прополз десяток метров, включил фонарик и встал на ноги. В три погибели полез по вдруг ставшему тесным лабиринту, обонянием ощущая запах говна, к коему непонятно каким боком примешивался и запах мертвечины. Спереди слух все явственнее различал какие-то неясные звуки и гул походивший на канонаду.
Звуки долбежки над головой, заставляли ускорить передвижение. Он практически полз по тесному, вонючему коридору металлической трубы, ладонями рук и коленями ног ощущал влажный илистый осадок. Да, что же там происходит? Такое чувство, что на городок напали войска супостата!
Фонарик почти сдох, это помешало собраться при падении в расширенное пространство разветвления коллектора: «О-ох! Ма-ать его так! Полегче. Куда так спешишь и так уже в заднице?». Кажется ничего не поломал. От пяти рядов стены кирпичной кладки, вверх уходили бетонные кольца со скобами в одном месте. Луч едва высветил чугунную крышку. Ухватившись за проржавевшее железо, подтянулся наверх, туда, где бушевала какофония звуков знакомая по пройденным горячим точкам. Поднатужившись, плечом приподнял, а потом и сдвинул чугунину блина, чуть выглянул из колодца: «Ё-о-о!» — Пронеслось в голове сразу два голоса.
Такого быть не могло! Ну, просто не могло быть, и все тут! Или корячась под землей он успел не только провоняться, но и с ума сойти? Где он, тот городок? Где милые сердцу, так привычные взгляду летние виды поля и леса?
Вокруг была темень зимнего неба, вокруг находились руины домов, совсем не похожие на пятиэтажки городка. Мало того, вокруг него шел бой.
В трех метрах от люка серая грязная стена дома из пустых оконных проемов которого вспышки огня распихивали свинец пуль по разным направлениям. От самой стены, густо и часто рикошетил ответный огонь. Зарево пожаров высвечивало голые ветки кустарников и редких деревьев, раскинувшиеся на мостовой людские трупы в зимней гражданской одежде и камуфляже, с оружием в руках, поодаль присыпанную снежком коробку танка без башни и снег. Снег грязный, даже ночью видно, что весь усыпан мелкими точками сажи. Над головой частный сектор.