Поэтому следует помнить, что истероиды ненадежны.
Это важно, например, для криминологов: предупредить преступные тенденции истероида легко, его легко внутренне перестроить, переубедить, но нужно сразу же обеспечить условия, чтобы он потерял свободу действий, чтобы эта перестройка не успела «улетучиться». Необходим дальнейший надзор.
Но это же обстоятельство сильно усложняет работу психотерапевта. За несколько часов работы с истероидом, попавшим в затруднительное положение, переживающим конфликт или патологическую реакцию, можно добиться вполне удовлетворительного результата, выработать у него положительную установку, изменить его позицию. Пациент - истероид уходит от психотерапевта в хорошем состоянии, с положительными конкретными намерениями… Но через 2-3 дня все возвращается на круги своя, установка оказывается неустойчивой и теряется (исчезает). И все приходится начинать с начала. Амбулаторное лечение таких пациентов крайне затруднительно, их следует терапевтировать в стационаре, при постоянном наблюдении психотерапевта.
Развитие психоза для истероида маловероятно. Правда у истероидов бывают истерические психозы, но встречаются они лишь при глубоко зашедших изменениях, в основном - при клинически сложившейся истерии (истерические психозы). При истероидной психопатии, психопатизации, у невротизированных истероидов их не бывает.
Истероиды не склонны к психозам, так как психоз предполагает замкнутый, оторванный от реального внешнего мира мир. Но на рациональной основе истероиды создавать мир не могут. Они преобразуют мир вещей и явлений, создавая свой фантастический мир. Однако при создании этого фантастического мира у них остаются всегда каналы связи с внешним миром, и их фантазируемый мир построен на элементах и на основе внешнего мира, с постоянной ориентировкой на него. Именно это защитное фантазирование мешает возникновению психоза. Ориентированный на сигналы внешнего мира, на его раздражители, закономерности и взаимоотношения в нем, этот фантастический мир препятствует замкнутости оторванного от действительности мира, который создается при психозе.
Зато у истероида очень вероятны депрессии. Чаще всего это - картина глубокой депрессии обыкновенной классической структуры, иногда с включением в нее бредовых элементов, обусловленных глубиной депрессии (то есть в этих бредовых элементах нет структуры психоза как таковой).
Следует отметить такую зависимость: тонкие проявления истероидов при высоком интеллекте обычно не сочетаются с конверсиями. Грубые же структуры, напротив, очень часто сочетаются с конверсией. Это прямая зависимость: чем грубее истероидные проявления (эгоцентричность, демонстративность…) тем чаще и глубже конверсии.
При тонкой переработке и высоком уровне интеллекта конверсии редки, или, по крайней мере, они не фиксированы: типа общего недомогания, общего снижения соматического самочувствия, а не в виде выраженной конверсионной симптоматики - рвоты, параличей и т.п.
Иногда у истероидов (хотя не у всех, а только у тех, кто имеет недостаточную социальную тренировку и невысокий уровень интеллекта) наблюдается манера отрицать трудности адаптации и трудности контакта. Они не пропускаются в сознание, их как бы не существует - и человек, будучи совершенно дезадаптированным, считает себя адаптированным хорошо и просто не признает факта дезадаптации - по пути вытеснения.
Т.е. при недостаточности интеллектуальной переработки очень силен путь защиты вытеснением, а при сильной защите вытеснением оценка ситуации в этом направлении неправильна. Это принимает форму отрицания любого неблагополучия: «ничего не случилось», «все хорошо».
И если оформляется такая тенденция (отрицание неблагополучия), то поведенчески истероиды защищаются путем подчеркнутой идентификации со своим статусом, с группой, т.е. в форме подчеркнутого выполнения своих социальных ролей. Причем обыкновенно эта роль социально поощряема, и крен происходит именно в эту сторону. Так, например, создаются как бы педантичные работники, исполнители и т.п.
Независимо от реальной ситуации у истероидов имеется склонность демонстрировать, демонстративно подавать свой оптимизм (больше, чем он есть на самом деле). Эти декларации оптимизма служат обыкновенно прекрасным фоном, на котором затем подаются страдания и недомогания, сниженное настроение; фон оптимизма контрастно оттеняет эти жалобы: «…Я очень страдаю, но учтите, что я человек оптимистичный! Страдания мои велики, но я их героически преодолеваю и сохраняю надежду. Любуйтесь мной!» Такой можно представить себе формулу декларации оптимизма - в любых ситуациях, независимо от реального варианта ситуации и от оценки реальных возможностей.
На этом обыкновенно строится разумное психотерапевтическое вмешательство. Именно этот ход обосновывает правило: истероидам и невротикам истероидного склада следует всегда давать почетный путь к отступлению. Их нельзя «бить», нельзя вести, ориентируясь на анализ неудачи и ее причин. Следует оставить путь, на котором они могли бы сохранить приятное для себя самочувствие.
Все эти виды демонстрации - демонстрация своего оптимизма, своих страданий, драматизация своих переживаний, демонстрация соматической и психосоматической симптоматики - довольно часто являются у истероидов орудием воздействия на окружающих, которым они пользуются умело, тонко, гибко, в большинстве случаев успешно.
Эти особенности создают у истероидов совершенно разный стиль в разных сферах их жизни. По своему внешнему выражению это напоминает «вилку», наблюдаемую обычно в поведении у шизоидов. У них, как известно, различна основа их деятельности в сфере абстрактных идей (где они чувствуют себя уверенно, свободно владея процессом обобщения, генерализации) и в сфере конкретного освоения реальных ситуаций, где им мешает их интраверсивность и слабый уровень конкретизации).
Однако механизмы, лежащие в основе различий в поведении истероидов и шизоидов, совершенно различны.
Истероиды различны в формах своего поведения вне зависимости от степени абстрактности или конкретности материала (как это наблюдается у шизоидов), а в связи со структурой контактов, осуществляемых ими в разных ситуациях.
Чем ближе окружение, чем лучше они его знают, тем свободнее и увереннее истероиды оперируют своим состоянием, применяемым как орудие воздействия на окружающих. Так, например, на работе трудно рассчитывать на реакцию сотрудников на состояние человека, на его незначительное недомогание; в профессиональном коллективе это орудие воздействия весьма слабо, или не годится вовсе. В семье же тем же самым оружием добиться можно очень многого - можно добиться прощения за собственное неблагополучное поведение, изменения поведения близких и т.д. Этим и пользуются такие «семейные деспоты», вынуждая своих близких вести себя соответственно желанию истероида, соответственно его самочувствию, настроению, физическому состоянию.
Разрыв в поведении истероида в разных сферах его общения менее резок, чем это наблюдается у шизоида. Кроме того, ролевой статус шизоида в семье, в интимных отношениях достаточно отчужденный, тогда как у истероида - очень активный, с предъявлением массы требований. Шизоид чужие требования не выполняет, не уделяя этому внимания, он их игнорирует, но не предъявляет и своих, тогда как истероид их предъявляет активно.
В интимной сфере трудно переносимы как шизоид, так и истероид. Первый - из-за отчужденности и невнимания, второй - из-за капризности и требовательности. Причем коррекция истероида в этом направлении возможна, а что касается шизоида, то это непоправимо, т.к. связано с самой основой его личностной структуры.
Приводить людей истероидного типа, называя их имена, пожалуй, не имеет смысла. Скажем только: в первую очередь это актеры-исполнители. Истероиды, обладая великолепной выразительной моторикой, интонацией, благодаря очень подвижной мимике - это прекрасные актеры, легко вживающиеся в роль, с легкостью драматизирующие свои переживания. Лучшие актеры, знаменитые, за редким исключением все - люди истероидного склада. Актеров-исполнителей шизоидного склада почти нет. Единственное исключение среди известных всему миру актеров-исполнителей - это знаменитая, талантливейшая французская киноактриса Симона Синьорэ.