Женатику надоели эти пререкания двух ухажеров.
— Допустим, он себе еще домик срубит — поменьше. Доволен?
— На какие же такие деньги: один дом рубит, другой?..
— Другой — это уже за кадром, — резко сказал Ваня. — Другой нас уже не интересует. Перед нами — пьеса, и надо относиться к ней профессионально. Но, по-моему, тебя и первый дом не устраивает…
— На первое время к тестю пойдет, — сказал женатик.
— Да не пойдет он к тестю! — взорвался Васька. — Вы что? У них после этого ругань пойдет несусветная. Ведь он же помогал ему рубить дом? Тесть-то? Откуда у солдата деньги? Тесть помогал… А зять — то хотел спалить этот дом, то под ясли отдал. И что, тесть после этого скажет ему: «Спасибо тебе, зятек?»
— Не меряй всех на свой аршин.
— Вот тесть-то меня меньше всего волнует, — жестко сказал Ваня.
Женатик встал.
— Здесь просто хотят подсунуть другую идейку! — и сел. Он не любил Володьку за длинный язык.
— Дальше? — спросил Володька. – Что ж ты замолчал? Какую идейку? Говори.
Женатик встал.
— Здесь просто хотят проявить сочувствие тестю.
— Кулаку-тестю, — уточнил Ваня.
Наступила нехорошая тишина.
— Предлагаю вывести Марова из состава драмкружка, — сказал женатик. — И Ваську тоже. Они не репетируют, а только зубоскалят.
— А меня за что? — обиделся Васька.
— Нет, Ваську не надо, — пожалел пиротехник. — Он одумается.
Раздались еще голоса:
— Васька — безотказный труженик. Он только — на поводу у Марова.
Женатик предложил другое:
— Поставить Ваське на вид. И предупредить: пусть не злоупотребляет спиртными напитками.
— Вот за это стоит! — подхватил Елистратыч. — Это — стоит. По праздникам — это другое дело. Но ты, Васька, и в будни — нет-нет да огреешь. А ты — на машине, недолго и до аварии.
— Совсем надо прекратить! — подала голос библиотекарша, женщина в годах, но очень миловидная.
— Нет, совсем-то… как, поди-ка, совсем-то? — усомнился сам Елистратыч. — Он же мужик…
Но тут взорвался женатик:
— Ну и что, что мужик? А спросите его: что за причина, по которой он пьет? Он не ответит.
Тучи сгущались.
— По праздникам все пьют, — вякнул Васька. — А я что, рыжий?
— В общем, так, — подвел Ваня. — Двое упорствуют, двое настаивают на своем. Ставлю на голосование: кто за то, чтобы…
В это время через зал прошла и села на первый ряд Вдовина Матрена Ивановна, пенсионерка, бывшая завотделом культуры райисполкома, негласный шеф и радетель художественной самодеятельности.
— Здравствуйте, товарищи! Ну, как дела?
— Обсуждаем пьесу, Матрена Ивановна.
— Так, так.
— Выяснилось, что идея пьесы не всех устраивает.
— Как так? — удивилась Матрена Ивановна. — Я читала — хорошая пьеса. А кому не нравится идея?
— Мне идея нравится, — заговорил Володька, с презрением поглядев на Ваню, — только я не знаю, где он жить будет.
— Кто?
— Солдат.
— Какой солдат?
— Герой пьесы, Матрена Ивановна, — пояснил Ваня. — Надо яснее выражаться, Маров. Он уже давно не солдат.
— Я уж испугалась: как это — где будет жить солдат? Выражайтесь, действительно, яснее. А то ведь можно подумать, что у нас солдатам жить негде. А почему идея не нравится?
— Да вот… ставят двусмысленный вопрос: где будет жить Иван?
— Ты мне — не двусмысленный! — разозлился Володька. — Двусмысленный… Вопрос самый обыкновенный.
— Ну, ну?
— Дом он отдал под ясли, к тестю он после всего не пойдет… Где же он жить будет?
— Ну, нашли о чем спорить! Петухи. Жилье ему выделит колхоз. Обязан выделить. Человек отдал дом под ясли…
— В пьесе-то этого нет.
Вдовина подумала.
— А вот тут, возможно, что и упущение автора. Вот что, ребята: я свяжусь с автором по телефону, попрошу его добавить насчет жилья. А то, действительно, можно не так понять… Можно понять, что его оставили на произвол судьбы. Я попрошу его уточнить с жильем. О том, что мы взяли его пьесу, я ему звонила, он поздравляет нас и передает всем привет. Дело серьезное, ребятки. Как говорят охотники: есть шанс убить медведя. Если мы займем первое место на смотре…
Тут все загалдели.
— То что тогда, Матрена Ивановна?
— Ой, ну скажите?..
— Матрена Ивановна, скажите!
— Звание народного театра?
— Ну, за один спектакль…
— Как сделать!
— Нам устроят турне по области?
Вдовина, улыбающаяся, захлопала в ладоши.
— Тихо, ребятки, тихо!
— Ну скажите, Матрена Ивановна!
— Нет, нет, даже не просите, — Вдовина улыбалась. — Не будете знать, лучше будете работать. Вот так. Это и педагогичнее будет. За работу, друзья!
В клуб вошла девушка с почты.
— Матрена Ивановна, вам телеграмма. Я была у вас дома, там никого нет…
Матрена Ивановна надела очки, прочитала телеграмму.
— Какое совпадение, — сказала она. — Только что о нем говорили…
— От автора?
— Да. Он пишет: «Песню „Мой Вася“ снимите. Точка. Героиня поет: „Вот кто-то с горочки спустился“. Точка. Желаю удачи. Копылов». Болит ретивое-то — думает.
— А она разве поет там? — спросил Ваня.
— Кто?
— Героиня-то. Она же у нас не поет.
— Да, верно… Я не помню, чтобы она у нас пела. Он, наверно, перепутал пьесы. Где-нибудь ставят еще его пьесу… Конечно, он перепутал. Я буду звонить, все выясню. А теперь — за работу друзья. За работу!