— Как?
— Так. Узнаешь.
— Нет, как? Мм?
— Перелобаню разок, и все.
— Да?
— А чего ты?.. Приехал, понимаешь, только и слышно: это нехорошо, то не нравится!.. Я тебя не звал сюда. А приехал — значит, помалкивай. И будь человеком.
— Значит, ты предлагаешь так: даже если я увижу недостаток, все равно я должен говорить, что это хорошо? Да?
— Я виноват, что в лавке нет шампанского? Для чего оно здесь, шампанское-то? У нас его сроду никто не пьет.
— Я тебе не про шампанское, а про телевизор замечание сделал. Я могу и «калгановой» выпить.
— А у тебя, например, комбайн есть?
— Какой комбайн?
— Обыкновенный, которым жнут.
— Зачем он мне?
— Вот так же и мне телевизор не нужен, как тебе комбайн. Но я же не делаю тебе замечание, что у тебя комбайна нет…
— Но телевизор-то — это же первая необходимость! У тя же сын растет: вместо того чтобы огороды шерстить по вечерам, он будет телевизор смотреть.
Андрей помолчал.
— Вон у меня лук репчатый есть — целые вязанки висят… Хочешь?
— Нет, ты все-таки малахольный. Не обижайся, конечно…
Андрей долго смотрел, не мигая, на свояка.
— Еще раз обзовешь… вот видал? — сразу между глаз закатаю.
— Да? — Свояк оживился. — А ты знаешь, что моя правая срабатывает еще до того, как я успею сообразить. Вот видишь — нос? — Он нажал пальцем на свою кнопку. — Сломан… Отчим сломал. Ты знаешь, как мы его с братом катали, когда подросли? Как хотели… Бывало, подойду, о так от — рраз!.. — Сергей Сергеич хотел показать, куда он бил отчима, потянулся, но неожиданно сработала правая Андрея — свояк слетел со стула и громко заматерился.
— Я ж те показать хотел! От паразит-то, в душу тя, в печень, понимаешь!.. В рот пароход! — Свояк сидел на полу, тер лоб ладонью, а другой махал в воздухе, объяснял: — Я ж те хотел показать, а ты думал…
— Два молодых оглоеда — на старого человека, — сказал Андрей. Ему стало совестно, что поторопился: он в самом деле решил, что свояк хочет его ударить, когда потянулся с кулаком. — И не стыдно?
— Ты же не знаешь, как он нас молотил! Ты же…
В это время в сенях стукнула дверь — свояк вскочил с пола и быстро-быстро заговорил:
— Андрюха!.. В рот пароход! Молчи! Мы — сидим, пьем «калгановую»… Ничего не было! Понял? А то я горю, понял? Она мне, сука, устроит отдых… Лады? Мы — сидим, мирно пьем «калгановую». — Свояк быстренько набулькал две рюмки, сел за стол.
Когда сестры вошли в избу, свояки чокались.
— А-а! — закричал Сергей Сергеич. — С легким паром!
— Ты, я смотрю, уже полегчал? — миролюбиво заметила Роза. — Ничего?
— Все в порядке, все в порядке, — поспешил Сергей Сергеич. — Спроси свояка.
— Все в порядке, — подтвердил Андрей.
— Чего нас-то не ждете, — упрекнула Соня. Но так — проформы ради упрекнула: у женщин было преотличное настроение.
Скоро все четверо дружно пели за столом. Запевал свояк тонким, дрожащим голосом… И при этом закрывал глаза и мелко тряс головой.
Все подхватывали:
Андрей не знал слов и поджидал, когда разок споют свояк и Роза, а потом уж со всеми вместе грустно гудел. Ему очень нравилась песня, и он в душе очень жалел, что ударил свояка.
А на другой день свояк выкинул шутку, которую Андрей не понял до конца, не понял — зачем?
Андрей возвращался вечером с работы… Свояк ждал его у ворот на скамеечке. Увидев Андрея, он встал, сунул руки в карманы брюк и очень самонадеянно опять прищурился. Спросил:
— Ну что, малахольный?.. Отработал?
Андрей ушам своим не поверил.
— Ты опять? — с угрозой протянул Андрей.
— Следуйте за мной, гражданин! — И свояк пошел, не оглядываясь, к сараю.
— Чего ты? — не двигался с места Андрей.
— Иди, кому говорят! — прикрикнул свояк. — Действительно, малахольный.
Андрей оглянулся — никого в ограде нет. Он пошел к свояку. Вид его не обещал ничего хорошего. Свояк распахнул дверь сарая… А там, на плахе, маслено поблескивая смазкой, лежал… лодочный мотор. Новенький, только из сельмага. Свояк пнул его носком ботинка.
— Бери, ставь на лодку.
— Как?..
— Говори «спасибо» и уноси, пока я не раздумал. Понял? Дарю.
— Как же так? — все не мог понять Андрей.