— Нет, ну если говорить о мучениях, то мне на ум сначала пришли только твои публичные издевательства над профессором Локхартом…
— Я говорила о неприятии подобного в отношении разумных существ, — напомнила Гермиона. — Ай-кью Локхарта ниже ай-кью грядки с фенхелем. Под определение разумного существа он не подпадает.
— По версии тебя?
— По версии меня, — Грейнджер закатила глаза. — О, Господи, что я несу…
— Разумное, доброе, вечное? — предположил Поттер. — И тортик заодно.
— Почему тортик? — на автомате спросила Гермиона.
— А как же без тортика? — пожал плечами Харальд. — Тортик — это ведь кусочек счастья. А человек создан для счастья, как задница МакЛаггена для пинка.
— Мне определённо стоит пересмотреть свои жизненные приоритеты, — с чувством произнесла девочка.
— И избавиться от моего дурного общества?! — тоже всплеснув руками, горестно предположил Харальд.
— Ммм, нет, — после некоторого раздумья, ответила Гермиона.
— Хорошо, что ты не стала отрицать очевидного, — важно произнёс Харальд и посмотрел на часы. — А теперь — бежим дальше, если Твоё Высочество не решилось добавить к списку своих прегрешений ещё и прогулы трансфигурации.
— Ладно, поспешим, — буркнула девочка, внутренне сожалея, что очевидное и правда невозможно отрицать…
Увы, но ей и правда начинала нравиться такая Гермиона Грейнджер. Сила, свобода и… уверенность в собственной правоте. Что может быть гремучее и взрывоопаснее, чем такая смесь?
К тому же, такое бытие чисто логически было просто-напросто эффективнее. Хотя бы в плане выживания.
А ещё Гермиону теперь никто не называл заучкой. Впервые. И это ей нравилось больше всего.
— Луна скрыта от глаз людских и нелюдских, — сказал Луна Лавгуд и поправила повязку на левом глазу. — Но не от Недреманного Ока. Вы понимаете меня?
— Да, госпожа Лавгуд, — словно сомнамбулы произнесли сидящие перед ней Парвати и Лаванда.
— Достаточно ли света, чтобы видеть меня? — жестом обвела гостиную Гриффиндора девочка.
На часах ещё не было и пяти вечера.
— Мы видим тебя, о госпожа Лавгуд, — сказали Лаванда и Парвати.
— Хорошо ли вы слышите меня?
— Мы слышим тебя, о госпожа Лавгуд!
— Тогда говорю — силой Зимы и проклятием Лета, — Луна начала раскачивать перед сидящими подружками массивные карманные часы, — Водой, огнём, землёй и воздухом — заклинаю вас! Заклинаю мыслью и сном. Тем, что было и тем, что лишь будет. Заклинаю вас! Кто вы? Говорите!
— Мы твои верные слуги, госпожа Лавгуд! — преданно произнесли Лаванда и Парвати.
— Мои верные слуги, может ли кто-нибудь из вас без моего приказания пошевелить рукой или ногой? Отвечайте!
— Без твоего приказания мы не можем шевельнуть ни ногой, ни рукой, о госпожа Лавгуд!
— Хорошо, — кивнула Луна. — Тогда сделайте шаг прочь от меня.
Парвати и Лаванда немного отодвинулись назад и уселись на диван.
Луна победоносно вякнула, но тут же поспешно закрыла рот левой рукой, прокашлялась и продолжила:
— Дальше, — сказала она. — Дальше!
Парвати и Лаванда не шелохнулись. На их лица вползли победные улыбки, и подружки аккуратно извлекли из-за дивана по паре платьев.
— Без моего приказания вы не можете шевельнуть ни ногой, ни рукой, — напомнила Луна, нервно ёрзая в кресле.
— А мы и не можем, госпожа Лавгуд, — хором произнесли Патил и Браун, поднимаясь с места и неумолимо надвигаясь на Луну. — Они… движутся сами!
Неожиданно их обеих схватили за плечи и усадили на диван.
— Так, — сказала Грейнджер. — Это уже даже меня начало напрягать.
— Гермиона, лучше не вставай у нас на пу… — веско произнесла Парвати, не сводя взгляда с Луны и пытаясь подняться.
— Да ладно? — хмыкнула Грейнджер, и перед лицом Парвати словно, хм, по мановению волшебной палочки появилась свёрнутая в трубку газета. — А то — что?
— А то она опять сбежит!.. — вместо подруги ответила Лаванда, нервно заламывая руки.
— Кстати, сбегай, — обратилась к Луне Гермиона.
— Кстати, бегу, — кивнула Лавгуд. — Благодарю, Тёмная Леди. Зима не оставит тебя и не навредит.
И оперативно покинула гостиную, направившись к спальням девочек — скорее всего в комнату первокурсниц, где совместно с Джинни было легче держать оборону.
Лаванда и Парвати издали горестный вопль и попытались подняться, но Грейнджер не дала им этого сделать. Затем она обошла диван и уселась в кресло напротив них, задумчиво похлопывая газетой по раскрытой ладони и одним взглядом пресекая попытки подружек броситься в погоню.