Надо снять вопрос про химикат. Срочно. Любой ценой. Ради дела. Пусть все считают, что группа, посланная на «Щелково-Агрохим», просто не вернулась. Тельман ничего не скажет. Будут молчать и часовые, принявшие отряд с поверхности. Появится какое-то время для спокойной продуктивной работы. Черт бы побрал всех недоумков во главе с генеральным дураком Москвиным! Неужели их куриные мозги не способны понять, что генетика не терпит спешки, а задача по штамповке людей новой формации не решается за несколько дней!
Он, Михаил Корбут, бросил вызов не кому-нибудь, а Богу! Тот смог создать исключительно оранжерейных уродов, рассчитанных на прозябание в райских кущах. А он…
Профессор, грязно выругавшись, встал и распахнул платяной шкаф. Аккуратно повесил белый халат на плечики и надел простой комбинезон неброского серого цвета, переложив в его карман взятую в кабинете бутылку. Достал с верхней полки шкафа наплечную кобуру, вытащил из нее пистолет Макарова.
Тот, кто считал Корбута кабинетной крысой, поразился бы сноровке, с которой профессор управлялся с оружием.
Поддев указательным пальцем выступ магазина, Михаил Андреевич убедился, что обойма полна, вернул ее на место и поставил «макарова» на предохранитель.
Таковы уж были реалии нового времени – светило красной генетики вовсе не относился к числу кабинетных крыс, частенько упражняясь в стрельбе по настоящим крысам в заброшенных туннелях.
Убедившись в том, что все в полном порядке, набросил поверх комбинезона брезентовый дождевик и накинул капюшон.
Когда Корбут вновь появился на платформе и миновал блокпост, то уже не привлекал всеобщего внимания. Доктор Смерть ассоциировался у обитателей Красной Линии прежде всего с белым халатом, а пожилой мужчина в потертом дождевике был совершенно безликим – просто еще один горемыка, попавший на крючок большевистской пропаганды и понимающий, что с него уже не соскочить.
Часть первая
Человеческий материал
Глава 1
Соблюдайте тишину
Дрожащий свет ламп не просто заставлял блестеть расставленные на верстаке колбы и пробирки, он придавал им загадочный и даже волшебный вид, да и сам хозяин этого внушительного химического набора выглядел кудесником. Вечно в затертом до дыр рыжем резиновом фартуке, рослый и смуглокожий, с черными и по-цыгански задорными глазами, он совсем не следил за прической, отчего спутанные космы седых волос взвивались при каждом движении, то целиком скрывая, то полностью обнажая изборожденное морщинами лицо. Было оно самым обычным. А вот руки… Если бы в мире существовал эталон точности и быстроты, то они бы служили этим эталоном. Эти руки, сплошь покрытые химическими ожогами, были созданы для того, чтобы смешивать, разливать, поджигать и тушить.
На «Автозаводской» старика называли Феррумом, а он охотно отзывался на эту кличку, возможно, даже забыв свое настоящее имя. Ходили слухи о том, что в прошлом Феррум заведовал кафедрой в крупном институте, знал химию как свои пять пальцев и при желании мог бы соорудить бомбу из крысиного хвоста.
Все, что говорил Феррум, звучало как заклинание, а все, что творил, выглядело священнодейством. Бывали, правда, и редкие случаи, когда главный химик Города Мастеров переходил на обычный человеческий язык.
– Компоненты? Мыло, бумага и полиэтилен. Инструменты? Тазик воды и крупная терка. Аккуратно измельчаем мыло. Растворяем в воде, пропитываем в этом растворе газеты. После высушивания плотненько складываем и оборачиваем целлофаном. Чем меньше воздуха внутри, тем лучше. В центр вставляем… Где же он у меня? Ага. Деревянный стержень. Дымовуха готова и…
Вездеход открыл глаза и тряхнул головой, чтобы отогнать воспоминания о Ферруме, который все-таки доигрался, когда решил перекинуться с химии на ультразвук. Стал брать пример разносторонности с Леонардо да Винчи. Убедил себя и пытался уверить других в том, что существуют некие мутанты с голосовыми связками, генерирующими мощные акустические волны. Твердил, что с их помощью можно не только расчищать завалы, но и горы свернуть. Идея фикс доконала Феррума. Он не нашел своих мутантов, сошел с ума и умер в смирительной рубашке.
Не до химии теперь. Шлепки босых ног внизу. Сопение. Они вообще когда-нибудь угомонятся? Времени у него осталось немного и если библиотекари не спят совсем или дежурят по очереди, то… Дела его плохи. У него не будет нескольких минут, чтобы найти нужную книгу. Придется убираться из Великой Библиотеки несолоно хлебавши. Такая, мать ее, химия.