Тиу Оль присел на стул рядом с кроватью.
- Вы ни в чем не виноваты, мисс...
- Вы так добры, профессор... – на бледном лице девушки появилось подобие улыбки. – Вы стараетесь мне помочь, а я…
- А вы - что?
- Я жалкое и никчемное создание, вообразившее, что чего-то стою. Что что-то зависит от меня… Но теперь я понимаю, что всё происходящее – это лишь хорошо задуманная игра!
- Игра? Честно говоря, мисс, я не совсем понимаю вас... Вот когда Вы поправитесь…
- Послушайте, профессор, - произнесла Пат с усилием, - я должна Вам кое в чем признаться...
- Что вы в кого-то влюблены? – быстро спросил Тиу Оль.
- Ах, профессор, при чем здесь это? – на глазах девушки блеснули слезы и она воскликнула: – Я не могу поехать в Индокитай!
Ученый был ошарашен и удивлен.
- Успокойтесь, мисс. Почему?
Девушка заплакала. Профессор растерялся.
- Это все, - рыдая, произнесла Патриция, из-за мистера Генри Голдсмита…
- Он что – сделал вам какое-то непристойное предложение?
- Не такое, как вы подумали.
- Чего же он хотел? – поинтересовался профессор.
- Он предложил мне следить за мистером Алсброу во время поездки в Индокитай. И срочно телеграфировать ему, если тот захочет вернуться раньше срока.
- Что ж, это ценная информация. Однако не думаю, что это обстоятельство помешает нашим планам.
- Профессор, я…
- К сожалению, мисс, мне пора идти. Я навещу вас завтра.
На пороге профессор остановился и спросил:
- Это родственники прислали вам букет?
- Нет, - ответила девушка, - эти цветы от моей бывшей няни, а теперь компаньонки, мисс Нортон. Она знает, что я люблю фиалки…
- Вот как. Компаньонка, а вовсе не родственники...
- К сожалению, - сказала Патрисия, - у них сейчас финансовые затруднения, и им не до цветов.
***
- Что это значит? – удивленно спросила миссис Риверс, застав свою старшую дочь Элен, выходящей из дома с небольшим изящным саквояжем из крокодиловой кожи. Этот саквояж подарил миссис Риверс муж как-то на день рождения.
Элен, застигнутая врасплох, застыла на месте. Мать приблизилась к ней вплотную.
- Я спрашиваю тебя, что это значит? Почему ты выходишь из дома с моим любимым саквояжем? И что у тебя за пятно на шее?!
Элен стояла, молча, время от времени, облизывая распухшие, после поцелуев Джона Кэлроу, губы.
- А ну, марш домой! – приказала женщина. – Немедленно!
Мистер Чарльз стоял в двух шагах и о чем-то напряженно думал.
Из двери дома неожиданно вышло двое мужчин с баулами и шляпными коробками. Один из мужчин, плотный и высокий, слегка толкнул хозяйку дома, и мисс Риверс шагнула в сторону, уступив ему дорогу. Носильщики прошествовали к такси, стоявшему за оградой.
Оторопелая хозяйка дома часто задышала и вцепилась в платье дочери:
- Я тебя никуда не пущу! Что ты задумала? Эй вы! – громко крикнула она носильщикам. – Несите вещи назад! Моя дочь никуда не едет!
Любопытные прохожие, забыв о делах, стали останавливаться и наблюдать за происходящим.
Элен продолжала молчать. Мать крепко вцепилась в ее платье и не отпускала.
Из такси вышел красивый молодой человек, с вальяжным видом подошел к женщинам и громко, так, что бы было слышно и зевакам, с веселыми нотками в голосе произнес:
- Миссис Риверс, я люблю вашу дочь, а она меня! Ну и что, что я беден, а вы – богаты. Неужели это причина, чтоб помешать двум влюбленным сердцам соединиться? Вспомните молодость!
- Да, мама, - наконец, произнесла Элен, - я люблю его, а он любит меня! Я хочу быть с ним, и поэтому уезжаю!
- Куда? - воскликнула мисс Риверс и, повернувшись к мужу, потребовала:
- Чарльз, сделай же что-нибудь!
Глаза мистера Риверса налились кровью, он прорычал, глядя на Кэлроу: