Генерал Ртищев поднялся на ноги.
— По какому праву вы своевольничаете?!
— Должен сознаться — решительно безо всякого права.
— Тогда мы вас и слушать не станем! — Генерал принялся выбираться из-за стола.
Глаза у ротмистра сверкнули.
— Того, кто попытается выйти отсюда силой, я застрелю, — сообщил он и вытащил из бокового кармана кителя небольшой пистолет.
— Так-таки и застрелите? — сказал Сопов.
— Желаете удостовериться?
Клавдий Симеонович быстро перекрестился.
— Нет уж, увольте.
— А почему вы решили держать нас под арестом именно сутки? — спросил Павел Романович.
— Намерен выяснить, верна ли моя теория. Суток как раз хватит. Хотя, конечно, может получиться и больше. Заранее прошу извинить. Кстати, доктор, позвольте ваш саквояж. На всякий случай; он вам сейчас ни к чему, а мне будет спокойнее.
С этими словами ротмистр поклонился и вышел. Потом в замке провернулся ключ.
Глава вторая
СЧАСТЛИВАЯ ХОРВАТИЯ
— Однако, — сказал Клавдий Симеонович. — Доложу я вам, приключение.
Дохтуров ничего не ответил. Он смотрел на старого генерала — руки у того тряслись все сильнее.
— Господа… — надтреснуто заговорил Ртищев. — Ведь мы случайно здесь собрались… Могли же не согласиться!.. Что б тогда оставалось этому авантюристу?!
Сопов хмыкнул.
— Могли-то могли, — сказал он. — Только куда деваться? Наш кавалерист все рассчитал. После испуга завсегда надобно здоровье поправить. Это уж как водится. А куда как не к Дорис? Место известное. Вот и прибыли, куда требовалось, в лучшем виде.
— Что же нам делать?
— Ждать. Я в окно прыгать не собираюсь.
— А хоть бы и прыгать, — сказал Дохтуров.
Он поднялся и подошел к окну, оглядел переплет.
Сопов пожал плечами. Достал красивый портсигар с монограммой. Закурил, пустил дым к потолку.
Рамы закрывались на бронзовые задвижки, снабженные кольцами, в которые были продеты дужки висячих замков. Попробовать сбить? Шуму будет порядочно. А выбить стекло — того больше.
Павел Романович глянул вниз. Там раскинулся заброшенный сад, заросший колючим кустарником. Побеги дикой розы тесно переплелись со стеблями барбариса. Аромат желтых цветов его различался даже отсюда. Свежая зелень листвы лаково блестела на солнце, а на упругих побегах топорщились иглы. Беспрепятственно пробраться сквозь эти заросли мог разве хорек.
Подошел Ртищев, тоже окинул взором колкие дебри и беспомощно посмотрел на Дохтурова.
«Пожалуй, — подумал Павел Романович, — сей путь отступления следует оставить на самый отчаянный случай».
— Ну что, намерились попытать счастья? — насмешливо спросил Сопов. — А я подожду-с. Извините, не в том уже возрасте.
Павел Романович снова ничего не ответил беспардонному купцу и вышел в курительную. Отсюда можно было проникнуть в следующую комнату анфилады, но дверь оказалась заперта. Что и следовало ожидать.
Взломать? Но что это даст? Те же окна и те же заросли внизу. Если существует еще одна лестница вниз, она, вернее всего, примыкает к последней комнате. Сколько нужно сломать дверей, чтоб до нее добраться? Две? Три? Грохот будет немалый, и услышат их раньше, чем они смогут спуститься.
А у ротмистра особые отношения с хозяйкой. Иначе б ему не предоставили этот апартамент. Интересно, откуда у него деньги, раз он не состоит на службе? Верно определил генерал — авантюрист. Однако от того не легче. Скорее наоборот.
Дохтуров глянул на дверь, за которой недавно скрылся вероломный ротмистр. Сломать ее дело нехитрое. Если навалиться всем вместе… От генерала, конечно, толку немного, но Клавдий Симеонович мужчина в теле. Никакая створка не устоит.
Но что дальше?
«А дальше, — сам себе ответил Павел Романович, — нас встретят дюжие молодцы, которых мадам Дорис держит специально для вот таких ситуаций. В таких заведениях непременно бывают коллизии. И деваться нам будет некуда. Даже до первого этажа не дойдем. Вернут или посадят в подвал, подальше от чужих глаз. Ротмистр еще благородство души проявил — мог бы и сразу упрятать в чулан. Там, в крайности, и жизни лишить сподручней».
Эти невеселые мысли заставили Павла Романовича вернуться к столу. Он был знаком с ротмистром всего ничего, однако чувствовал, что продемонстрированный пистолет — не пустая бравада. Рука у него не дрогнет, коли потребуют обстоятельства.