— Олег, остановись, — сказал я. — Мы в игре, не забывай, кто ты.
Я видел не Олега — за столом сидел готовый убивать огненный тролль.
— Отпусти, — бросил второй. — Отпусти Сигмара.
Зазубренный меч вернулся в ножны. Режим «хардкор», вспомнил я, ослабевая захват. Только одна жизнь. Мой пленник схватился за горло, судорожно втягивая воздух.
«Умение рукопашного боя достигло второго уровняю Ваша сила выросла до семи».
— Забирайте этого и уходите, до темноты еще успеете, — кивнул на бородача Олег. Его голос был хриплым и незнакомым.
— Граф вам еще это припомнит, — выдохнул второй, выплевывая кровь на пол. — Я лично выпущу вам кишки.
Саламандра метко плюнула загоревшейся в воздухе слюной, громила схватился за обожженную щеку и выругался. Они подхватили своего предводителя под мышки, бранясь и опрокинув лавку, выволокли наружу. Из раскрытой двери дохнуло вечерним холодом. Мне показалось, что возле памятника стоит черная фигура в широкополой шляпе с вороном на плече.
— Запри на засов, — сказал Олег.
Тролль спрятался в теле моего друга. Огоньки собрались назад в его ладони. Я выполнил просьбу, оглянулся и спросил:
— Кто я?
— Игорь Глаз дракона.
— Кто я? Вспоминай!
— Ламберт! Игорь Ламберт.
— Кто ты?
— Олег. Я всё помню, Игорь, хватит.
Он зачем-то собрал с пола осколки разбитой тарелки и положил на стол.
— Зачем вы это сделали? — спросила Илва. — Вмешались в заведенный порядок.
— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Как-то само получилось. Нам нужно переночевать, и на рассвете мы уйдем.
Он достал из кармана несколько монет, что достались при старте игры, и выстроил из них на столе башенку.
— Хватит? — спросил он.
— Ну, уж нет. — Инга села за стол, налила в чистую чашу вино, выпила за один присест и вытерла рот меховым рукавом. — Не получится. Завтра они вернутся вместе с Графом. Что мне прикажете тогда делать? Ваши деньги меня не спасут. Может, лучше выдать вас, и тогда они не сожгут мою таверну?
— Кто такой этот Граф? — поинтересовался я.
В очаге захихикала саламандра. Олег бросил ей косточку, саламандра поймала ее на лету и, урча, зачавкала, выпуская изо рта стайки искорок.
— Да никто! Самозванец, объявивший себя владельцем заброшенного замка. Сначала подбивал народ отправиться туда вместе с ним, чтобы отвоевать замок обратно. Потом сколотил банду и взял под контроль наш город. Разогнал ополчение. Мы все теперь в его руках. Хочешь купить у лекаря снадобье — плати втридорога, желаешь просто выжить в этом городе — или будь среди людей Графа или опять же плати. И побольше этого. — Она сгребла монеты и сунула в карман.
— Рэкет, — сказал я. — Обыкновенное вымогательство.
— Возможно, — улыбнулась Илва, — хотя я не знаю такого слова. Кто вы, воин и волшебник, что без разрешения вышвырнули людей Графа?
— Игорь, — слегка кивнул я. — Олег, — указал на друга. — Нам нужно лекарство — Олега поцарапал тролль. У тебя оно есть?
— Покажи, — нахмурилась Илва.
Олег расстегнул куртку и рубашку. Илва прикоснулась к расползшимся по его коже серым пятнам. Я вспомнил ласковые пальцы Гулльвейг, дотрагивающиеся до моей груди.
«Какая у тебя гладкая кожа, без волос, как у мальчишки», — смеялась она.
«Да», — улыбался в ответ я, мысленно возвращаясь в лютый холод, когда десятилетний мальчишка шел сквозь колючую метель вместе с остальными выжившими после нападения великанов. Я плакал, и слезы замерзали прозрачными бусами. Я покрывался коркой льда, не чувствуя тела. Но упрямо шел вперед. Я выжил, один из пятерых счастливцев, что добрались до селения, где были огонь, тепло и еда. Наверное, с тех пор на моей коже не растут волосы. Она стала грубой и потеряла чувствительность. Но я ощущал коготки Гулльвейг, которые пришли на смену мягким подушечкам пальцев. Острые заточенные ногти оставляли на коже едва заметные царапины.
«Расскажи, где найти золотой цветок».
«Может быть, потом».
«Расскажи сейчас».
«Ты погибнешь там сама, тебе нужен я».
Ее губы прикасались к щеке, опускались на грудь.
«Мне не нужна ничья помощь».
— У меня нет лекарства, что может излечить касание тролля, — сказала Илва. — Его возможно достать лишь у травников Графа.
— Плохо, — нахмурился Олег.
— Алхимическая лаборатория была еще в заброшенном замке, но там поселились тролли.
— Тогда я убью Графа. — Олег сказал это, не задумываясь, словно такой выход был для него естественным и не требовал обсуждения. — Сколько у него человек?
— Около тридцати.
— Это усложняет дело. — Олег почесал зудящую кожу на груди.
Сколько ему осталось до превращения, когда он изменится и уйдет в лес?
— У тебя нет сестры? — спросил я у Илвы. — Ее звать Гулльвейг, и она травница.
— Нет, — улыбнулась Илва. — У меня нет сестры. Гулльвейг — это я сама. Но Гулльвейг погибла полгода назад.
***
Трижды рожденная, она умерла уже дважды. Гулльвейг — травница, ушедшая на север за своей мечтой, покоряющая мужчин роковая женщина и одновременно искусный лекарь, исцеляющая раны. Она не вернулась из похода, оставшись во льдах.
Бирта была воительницей, не знавшей пощады. Ее стремительных мечей, способных ловко разделить надвое падающую дождевую каплю, страшились враги. Но мечи не способны защитить от предательства и удара в спину.
Осталась лишь Илва. Самая осторожная и не желающая покидать город.
— Гулльвейг умерла? — всё еще не веря, вновь спросил я.
— Да, — сказала Илва.
Олег опустил руку мне на плечо и я не нашел силы ее сбросить.
— И нет, — добавила Илва. — Ведь я — это же она, Гулльвейг лишь покинутое мною тело.
— Нет, она другая. Возьми. — Я достал из кармана золотой цветок и протянул Илве. — Он мне больше не нужен.
Говорят, что из золотых цветов можно приготовить отвар, надолго сохраняющий молодость. Они распускаются за перевалом воющих духов в ночь, когда зима достигает своего пика. Цветы пробивают лед и расцветают — желтые пятна на снегу. Сорванные, они покрываются настоящей золотой коркой, под которой сохраняется сок, дарящий молодость. Если его, конечно, правильно приготовить, иначе текущая под золотом белесая жидкость лишь яд.
— Возьми, — повторил я.
Илва осторожно взяла цветок и поднесла к лицу, вдыхая несуществующий аромат — золотые цветы не пахнут.
— Почему ее трое? — спросил у меня Олег. — Как это может быть?
— Иногда, когда позволяет игра, чаще всего в начальных версиях, игроки могут создать для себя несколько персонажей. Между ними возможно переключаться в любой момент, проживая сразу несколько историй. Одно сознание, но разные судьбы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — улыбнулась Илва. — Я не спорила, когда ты пытался рассказать, что мы живем в придуманном мире. В конце концов, люди могут верить, во что хотят. Но будь добр, не касайся моей жизни. Я всегда была такой, сколько себя помню.
Она не вспомнит себя из реального мира. Я не знаю, кто она в жизни, и не могу вернуть ее воспоминания. Илва так и останется трижды рожденной.
За входной дверью притаилась ночь.
— Мне надо выйти наружу, — сказал я.
— Зачем? — удивилась Илва. — Это опасно.
— Я потерял след Ёжика.
— Как?! — воскликнул Олег. — Когда?
— Кто такой Ёжик? — спросила Илва.
— Его сын. Я выйду и тут же вернусь.
Я осторожно выглянул за дверь, затем ступил на порог в чернильную ночь. Скрипела на ветру голова волка. Город освещала полная луна. По площади блуждали тени. Древнее людей, древнее самой земли, они казались бесформенными клочками мрака, из которых появлялись щупальца и крылья, суставчатые ноги и скорпионьи хвосты — всё то, что подсказывала человеческая фантазия, придумывающая себе ночные страхи. Порождения Железного леса заполнили Вормс в поисках добычи. На Эрике возле вороньего гнезда сидел человек в плаще и шляпе. Увидев меня, он приветливо помахал рукой. Ворон на его плече сверкнул желтым глазом.