Что говорить, если простые русские люди не могут определиться, за кого они – за евреев или за муслимов. Те друг друга крошат, а здесь за это морды друг другу бьют в застольях. Это если учесть, что половина Израиля – наши люди из Москвы и Новосибирска, читающие Пушкина влет. При этом позиция русских, которые за интифаду – при упоминании чеченов они говорят: «это, конечно, да… нужно давить, мочить и т. д.» Никакой логики у взрослых, кончивших престижные вузы, граждан.
Я вообще, когда стараюсь говорить о явлениях, имею в виду всю планету, как в случае с недалекими людьми. Процент таковых несомненно больше в Африке, чем в России, но даже здесь понимали: что-то надо менять. Единственные, кто этого не понимал, были инспирированные ментами любера. Гопота, которой изначально ничего не светило, и единственные светлые воспоминания которых касаются того, как они гасили металлистов. Из этого круга в люди выбились единицы; то самое исключение, которое подтверждает правило. Серые затравленные людишки, которых даже по-человечески не жалко.
Я тогда жил возле ДК АЗЛК, где в 86-м году проходили концерты «Арии» и «Черного кофе». Там-то и начали выстраиваться плотные ряды люберов, дабы отдолбить металлистов, которые, прорываясь с боями, давали стрекача к троллейбусу, который шел прямо до моего Универсама. Тогда уже я плотно познакомился с Саббатом, у которого дома проводились тусовки, и его мама, которая работала в ВОХРе, пригласила меня перейти к ним. То же самое, только разгружать не надо. Все тогда так пристраивались. Хиппи работали метельщиками и сторожами. Пузатовская мама была очень колоритной женщиной, которая знала весь центр и его андеграунд. И если бы Гиляровский жил в это время, то собирал информацию он именно по таким людям. Вот примерно такая она была. Бухала очень зажигательно, Димку любила отчаянно, а ко мне из-за возраста и очков испытывала благоговейное уважение. Жили они в коммунальной квартире, которая была пустой. Две комнаты занимала семья Саббата, а все остальные пустовали. Мама пускала жильцов и могла себе позволить «первоэтажный» бизнес алкоголем. Что там говорить… ГЭС номер один на улице Смедовича. Папа Пузатого ушел из семьи в силу буйного нрава; в квартире оставался Дима, мама и компания: Рус, Влад, Меселевич, Ким Ир Сен, Кот, Монстр, Гриша Фары Гары, Коля Нос, Батлер, Диано, Сакс и Саксон, Лебедь – люди, составляющие основу концертных тусовок.
Вот, пригласили меня в охрану, и я с радостью согласился. Там я продолжил свою «разлагательскую» деятельность. Все эти праздные безделья и тупое времяпрепровождение могли быть взорваны только благодаря людям, владеющим слогом. А если попадался такой человек, как Гарик, который мог в четыре строчки уложить такое, что может стать эпиграфом к любому школьному сочинению, то это было уже революцией. Что, собственно, впоследствии и подтвердилось. Совокупная черта нормального тусовщика-радикала восьмидесятых: эрудированность, интеллектуальность, владение словом, ироничность восприятия и мощный драйв. Причем, все сразу. В эту охрану набрались одни соседи, неформалы. Тот же Джоник, который жил на «Кузне», появился как звезда на небосклоне местной ГЭС. Там же, на первом посту, когда директор этой самой ГЭС, чувачок с трудно выговариваемой фамилией чуть ли не с двумя согласными на конце, устроил сауну с бильярдом; туда подвыпившие генералы любили неформально заглядывать. И вместе с ними я, к своему удивлению, встречал Марочкина – и до сих пор не понимаю, какая между ними могла быть связь. То, что Марочкин сейчас пишет про рок-культуру, мне, если честно, все равно. Но когда такие люди рядятся в рок-н-рольные тоги – это просто смешно. На адекватное понимание со стороны этих людей рассчитывать бесполезно. Дети тоже вольны читать любые книжки; но если человек дебил и воспринимает все написанное как аксиому– это клиника. Джоник, у которого была ярко выраженная аллергия на комсомольцев, на дух не выносил Марочкина и устраивал истерики по этому поводу. Джонику все было пофигу не меньше, чем всем, и он в своих сомнамбулических состояниях очень забавно смотрелся на всяческих построениях. Причем Сережа Джоник не брезговал ничем, был всеядным, кайф для него значил в жизни многое. Помнится, как он то втюхивал сапоги Гариковским французам, выдавая их за офицерские, то участвовал в роли вокалиста группы «Кепка», к которой относился несколько скептически. Слуха не было никакого, но Джоник любил кривляться перед зеркалами так, как не мог ни Игги Поп, ни Мик Джаггер. В этом он был, конечно же, чемпионом. Так же, как в способности проехать на такси через весь город, заплатив таксисту пятьдесят копеек. Таксисты немели от артистического гипноза… Гарик Асса возился с Джоником, который был женат на Насте, внучке какого-то известного писателя, и в чем-то рассчитывал на него. Но Джоник был как кошка. Которого нельзя приручить, и он всегда будет сам по себе.