Да, конечно, менты усиливали прессинг, и в конце концов практически на всех станциях, где было возможно размещение такой массы людей, стояли патрули и засады. Нужно было уже другое место. В итоге с 84-го года, когда закрылись Химки, по 87-й год никто не мог договориться о месте – поэтому и приходилось скитаться по лесам. Именно эти времена участники вспоминают с наибольшей теплотой в сердце, потому что там присутствовал дух братства. Тогда же, в 86-м году, на толпах стали появляться любера и стали грабить вдоль дороги задержавшихся пионеров и чуть ли не тут же это все скидывать. Такое случалось, когда кто-то, заторговавшись, вдруг обнаруживал себя в окружении бандитских рож: в лесу, и бежать некуда. Жертва сразу же понимала, что она жертва, и отъем капитала происходил с молчаливого согласия ряженых милиционеров.
Как-то на «куче» появилась толпа гопников, которая приволокла какую-то немерянную битку – и как по улице слона водили, будто на показ. Видно их было сразу; но меломанам пофигу, а они уже какого-то подростка прижимают. И тут один металлюга с позывными Шрам впрягается за пионера. Он потом стал каким-то бандосом и разбился при перегоне из-за границы какого-то джипа.
Я, хотя и был в авторитете, но тогда смалодушничал; а вот этот Шрам, безвозмездно, не будучи русским народным богатырем, вышел против этого слона и забил его об близстоящие пеньки. Причем все были еще не богатырями, но природа брала свое, и метаморфозы были разительные. Диано, Хирург– все, будучи изначально смешными, как-то в один момент расправили плечи, даже Гриша Фары-Гары. Так и Шрам, впоследствии возникший на Горбушке, уже был богатырского телосложения. Так и Тема со Шведом, за годы бурной боевой молодости постепенно поднабрали массу, да и лица, украсившись боевыми шрамами, приобретали зверские оттенки. А я – как был бухгалтером, так бухгалтером и оставался.
Вся эта борьба каждую субботу закончилась тем, что в конце концов толпа осела возле ДК Горбунова. Инициатором Горбунова был все тот же Боря Борода со своими бородатыми товарищами, которые стали пробивать площадку в Москве. После открытия Горбушки все уже не помещались внутри, и тусовка происходила на улице. Культовый статус уже был такой, что люди ехали со всех концов страны. Тут же при этой толпе комсомольцы пристроились со своими рок-фестивалями, и жизнь заклубилась вновь.
А концерты тогда уже проходили по всей Москве. В Измайлово, помню, посещал вместе с Отиевой концерт «99 %» – и вокалист пел так, что у него горлом хлынула кровь. А это было особенностью местных концертов – выкрутить ручки на пульте на полную, чтобы музычка превратилась в какофонию и голоса певца слышно не было. И то ли он старался все это перекричать, то ли просто старался, но сорвал себе все, что можно. Звукооператоров и аппаратов нормальных не было, и получалась, как говорил В. И. Ленин, нечеловеческая музыка– какофония. Шостакович напополам со Шнитке. Шостакович чего-то там делил, а Шнитке стоял рядом и говорил: «Только винтаж»… Когда выступал «Шах», публика припухала. Непонятно, откуда брался этот западный подход у цыганских братьев Гарсия. Когда они приезжали ко мне со своими катушками, я понял: Gipsy rocks курят.
На концертах появлялись первые неформальные девушки. Нет, конечно, были еще жены музыкантов и тусовщиков, та же Маша Крупнова, моя и джониковская жены. Но были и отдельные персоналии, которых стоит отметить. Ходили такие две девушки, как в индийском фильме «Зита и Гита», ходящие вместе. Была жена Хирурга Юля, Двинская Аня, Афонина, которые забили на свою женскую программу и мерканто. Не было таких расчетов, как у девушки Ким Ир Сена, которая при первом же случае вышла замуж за музыканта Les garsons bouchers и свалила за бугор. Просто были девушки, которым было интересно, что в этом клубке творилось, и которым нравились отрывные богатыри неформального мира. И за этими девушками вереницей потянулись особи женского пола помельче. Аня Двинская приглашала к себе рокерскую тусовку, и ей искренне нравилось такое общение. Это, видимо, сказалась общая тенденция, когда девушки – дети состоятельных и образованных родителей, начитавшись рыцарских романов, видели в неформалах проявление рыцарского духа. Что было, кстати, небезосновательно. На фоне советского жлобства так оно и было. Та же Ира Грунгильда со своей подружкой Юлей Локомотив всегда чувствовала себя счастливой рядом с викингоподобными богатырями и наряжала их своими изделиями, как новогодние елки… Хирурга наряжала она с особым рвением: во всякие аксельбанты из телефонных шнуров и какие-то кольчуги, над чем по-доброму потешались многие рокеры. Три подруги было: Афоня, она же Грунгильда, Юля и жена Ганса. Причем, самые первые девушки-металлистки стали появляться еще во времена лесных столпотворений. Только люди, выбивающиеся из всех правил, были способны привести девушек на такие мероприятия, и такие были. Девушек на самом деле было много, но были такие, которые специально приезжали, чтобы стать металлистками или просто почерпнуть недостающую в те времена информацию.